— А монеты? Профиль на монетах тоже не ваш.

— Мой — не мой, — отмахнулся он. — Давай будем решать, похож ли я на себя, когда выйдем отсюда?

— Но это возвращает нас к тому, смогу ли я что-то сделать без магии.

— Сможешь, разумеется, иначе бы я не просил. В часовне ларец с мощами Святого Варсонофия. Одна из костей — моя. Ее нужно изъять.

— Ваше Величество, если обнаружат мою причастность к осквернению, постригом не отделаюсь.

— То, что кости нет, даже не заметят.

— Заметят.

— Хорошо. Тогда заменишь на точно такую же. Я даже знаю, где взять.

— Могилу раскапывать не буду, — подозрительно уточнила я.

Этак попытка удрать не удастся, а я вляпаюсь по полной программе: осквернение мощей, осквернение могил, осквернение еще чего-нибудь — уж при развитом воображении призрака он непременно найдет, что осквернить. Может, это вообще происки монастыря, чтобы вынудить меня на постриг?

— Между прочим, помощь короне — долг каждого подданного, — напомнил призрак.

— Между прочим, тому, что вы Франциск Первый, нет ни одного доказательства. А кость в ларце с мощами Святого Варсонофия вообще намекает на то, что вы — как раз этот самый Варсонофий, пытающийся меня сейчас склонить к постригу. Судя по его жизнеописанию, жулик был еще тот.

Мои логичные доводы произвели на призрака неизгладимое впечатление. Он вытаращил глаза и даже немного потерял форму.

— Что? У Варсонофия был кривой нос, чтоб ты знала! — заорал он так, что я от испуга чуть не свалилась с кровати. — И ноги тоже кривые! Да он вообще никакой не святой! Так, сплошная профанация! Меня давно так никто не оскорблял!

— Мне он тоже не нравится, — скромно вставила я. — Но предложение осквернить могилу в монастыре говорит против вас.

— Я не предлагаю ничего осквернять. Нужно взять косточку со скелета, валяющегося в потайном ходе, — чуть остыл призрак. — А потом заменить в ларце. Замену никто не заметит. Где здесь можно углядеть осквернение, огонек?

— А скелет чей? — подозрительно уточнила я.

— Да бегал тут один через потайной ход к монахине, пока его ловушкой не придавило. — Я вздрогнула, что Франциском было понято совершенно неправильно. — Давно бегал. Там даже одежды уже не осталось. Чистые кости. Совершенно чистые и сухие. Тебя, как магичку, они пугать не должны.

— Меня кости не пугают. Сами по себе. А вот в сочетании с ловушками… Если меня придавит ловушкой, получится уже четвертый вариант, даже хуже третьего.

— Я в этом не заинтересован, огонек, — снизошел Франциск. — Проведу. Мне нужно отсюда выбраться.

Я задумалась. Выйти наружу, снять блок и отсидеться пару месяцев — заманчиво. Но доверять постороннему призраку? Тетя показала, что никому доверять нельзя: даже близкие люди предают. А с призраком мы сблизиться не успели, более того — он вообще не человек и логика у него непонятная.

— А вам какая разница, где появляться?

— Как это какая, огонек? Меня за столько лет тут ни одна душа не видела и не слышала. С одной стороны, удобно — смотри и слушай что хочешь, с другой — смотреть и слушать тут нечего, а поговорить не с кем. Кстати, беседа твоей тетушки с настоятельницей была весьма занимательной.

— И о чем они говорили? — как можно незаинтересованнее спросила я.

Почему-то я была уверена, что тетя не могла всерьез рассчитывать запереть меня в монастыре, ее цель — выдать племянницу за Антуана.