— О тебе, разумеется. Жаловалась на твой сложный характер и сожженные занавески в твоей комнате. И что жениху приходится общаться с тобой с активированными защитными артефактами, — призрак хохотнул. — Он такой страшный?

— Вовсе нет, — возмутилась я. — Мои родственники не стали бы подсовывать мне кого попало. Тетя считает его идеалом мужчины: красивый, богатый и с Даром. Просто я не хочу замуж.

— Вообще?

Почему-то перед глазами возникло лицо Бернара, и в который раз я пожалела, что у Жана-Филиппа получилось только взорвать дядюшкину лабораторию, а не соединить нас магическим обетом. Но, увы, тогда вышло не то, что хотелось, а Антуан за прошедшие годы ничуть не стал для меня милее.

— Во всяком случае — за него.

— Понятно. Значит, ты тут ненадолго: либо удерешь, либо умрешь. Такие, как ты, не для монастыря: внутренний огонь гаснет слишком быстро. Насмотрелся за это время. Если умрешь, компанию не составишь: с затухшим огнем всегда умирают насовсем, тогда разговаривать опять будет не с кем. И какова вероятность, что сюда опять засунут кого-нибудь с заблокированным сильным Даром? Правильно, стремится к нулю. Поэтому мы должны друг другу помочь. Я спасаю тебя от нежеланного брака или смерти, ты меня — от скуки.

Говорил он вроде бы убедительно, и все же было в его словах нечто, не позволяющее поверить ему до конца.

— И все? Вы хотите вырваться отсюда, потому что вам скучно? А если и в другом месте вас никто не увидит?

— У меня есть незавершенное дело, огонек, понятно?

Вот когда я пожалела, что плохо учила историю Дома Лиденингов. Да что там плохо — в моих знания зияли такие пробелы, что говорить о знаниях вовсе не приходилось. Но никаких трагедий, связанных с правящей семьей, я припомнить не могла. Да еще таких, что затянулись бы до нынешнего времени.

— Какое?

— А это, огонек, мое дело, а не твое. — Он раздраженно фыркнул, подхватил шляпу, нахлобучил на голову и деловито спросил: — Так как, идем?

— У меня еще один вопрос. Когда я вынесу вашу кость, где ее перепрятывать? Или я стану бессменным носителем?

— Богиня! — Франциск схватился за голову. — Огонек, что за чушь ты несешь? Моя кость здесь для привязки посмертного проявления к монастырю. Сделано это заклятием, затрагивающим также возможность моего общения с людьми. Когда кость вынесут, заклятье развеется и я стану свободным. Относительно, конечно.

— А разве призраки не привязаны к месту?

— Обычно — к месту упокоения. То есть в худшем случае меня притянет во дворец, что намного интереснее, чем монастырь. А поскольку ты не часть дворца, волноваться тебе незачем. А кость… Закопаешь где-нибудь, и все. На гробнице я не настаиваю. В конце концов, у меня уже одна есть, и вряд ли ты сделаешь что-то получше. Пойдем же. Чего время тянуть?

— Идем, — решилась я и развернулась к окну.

— Куда?! — гаркнул призрак.

— Наружу и в часовню, — сказала я, берясь за подоконник. — Окошко узенькое, но я пролезу.

— Окно закрой и слушай меня. Чтобы попасть в часовню, наружу выходить не надо, а в твоем положении даже опасно: закроют в местный карцер — и привет, свобода. Я не для того столько времени ждал, чтобы бездарно профукать шанс.

— Предлагаете подождать еще лет сто? — подозрительно поинтересовалась я. — Так я за это время либо постриг приму, либо замуж выйду.