Он смотрел на нее смеющимися темными глазами.

– Сдаюсь, принцесса. А теперь помогите мне.

Когда она встала и подала ему руку, Михаил дернул ее вниз и повалил на себя. Затем перекатился на бок и, захватив ее губы долгим ленивым поцелуем, спросил:

– А вы сдаетесь?

Белл кокетливо улыбнулась:

– Я подумаю.

Михаил помог ей встать и непринужденным дружеским жестом обнял за плечи:

– Принцесса, вам никогда не приходило в голову открыть ресторан? Я полагаю, хамоватая лондонская элита воспримет сандвичи с пауками как деликатес.

Повестка с вызовом в королевский суд встревожила бы его меньше, чем просьба явиться в Инверари-Хаус. Изложенное в любезных выражениях послание предполагало приглашение, но подлинный смысл записки воистину кричал о требовании герцога. И читалось это так: «Иначе пеняй на себя».

Александр Боулд отвел со лба завиток, выбившийся из густой шевелюры, и взялся за дверное кольцо. Но дворецкий уже открывал ему дверь и отступил в сторону, пропустив Александра Боулда внутрь.

– Добрый день, – приветствовал слугу Александр. – Мне назначена встреча.

– Его светлость ждет вас, – сказал дворецкий. – Следуйте за мной, лорд Боулд.

Александр понятия не имел, что нужно от него герцогу. Но ни один разумный человек не рискнул бы оскорбить знаменитого герцога Инверари. Среди его друзей было много высокопоставленных персон, и они оказывали ему благосклонности больше, чем любому другому аристократу в королевстве. Даже больше, чем его собственному дедушке, который был на короткой ноге с монаршим семейством.

Тинкер постучал в дверь кабинета и вошел с докладом.

– Лорд Боулд прибыл, ваша светлость.

Александр резко остановился в дверях, удивленный таким собранием. За письменным столом, развалясь в кожаном кресле, находился Магнус Кемпбелл. По правую руку от него восседала герцогиня, наливавшая чай в изящные фарфоровые чашки. У письменного стола стояли в ряд три кресла. В среднем восседал его дедушка, у подлокотника стояла его трость.

– Александр, счастлива видеть вас снова. – Герцогиня Инверари приветствовала его улыбкой. Она была известна как искусная сваха и устроительница браков. Его дедушка и герцог самодовольно улыбались. Ничего, кроме головной боли, это не предвещало.

– Проходите и присоединяйтесь к нам, – обратился к Александру герцог Инверари.

Натянуто улыбаясь, Александр прошел в кабинет, поклонился герцогу и принял от герцогини чашку чаю.

– Добрый день, дедушка.

Герцог Эссекс жестом указал на кресло справа от себя:

– Садись.

Александр не собирался задерживаться, поднес чашку ко рту, сделал глоток и сказал:

– Я постою, если не возражаете.

– Возражаем.

– Дедушка… – с мольбой в голосе произнес Александр.

Герцог Эссекс схватил трость и ударил ею о поручень свободного кресла:

– Сядь!

Александр привык к подобным выходкам дедушки и скрепя сердце процедил сквозь зубы:

– Ну, раз вы настаиваете. – Поморщившись, словно от боли, Александр плюхнулся в кресло.

Кабинет герцога был выдержан в строго мужском стиле. Кожаная обивка на креслах была мягче, чем коленка леди. Остальная мебель темного дерева встроена между книжными стеллажами вдоль стен.

Подарочный портрет герцогини над камином и ваза с розами на журнальном столике смягчали строгость обстановки. Ласковый бриз приносил в окно ароматы сада.

– Эти молодые влюбленные не имеют ни малейшего понятия о приличиях, – посетовал дедушка Александра.