|
Хоть сегодня в полдень. - Ах, я имею в виду не Лондон, - возразила она. - Это просто значило бы заниматься любовью. Жить в грехе... - это яркий цветной зонтик против солнца, восемьдесят градусов в тени и виноград... и ужасно смелый купальник. Кстати, мне нужно купить новый купальник. Я посчитал, что все уладилось, но внезапно ее взгляд остановился на одном из тех остроконечных шпилей, которые вздымались из-за платанов на площади впереди. - Мы уже разослали приглашения. Что скажет тетя Марион? (Она жила с тетей Марион с того времени, как ее родители погибли на войне.) - А ты скажи ей правду. Уверен, ей больше понравится получать открытки из Италии, чем из Борнмута. - Нужно принять во внимание и оскорбленные чувства викария. - Полагаю, он от этого не умрет. - Никто не поверит, что мы с тобой действительно поженились, - добавила она после небольшого раздумья (в добродетели ей не откажешь). - Нам будет неловко. Потом ее настроение снова изменилось, и она задумчиво продолжила: - Ты берешь себе свадебный костюм напрокат. А я себе сшила специальное платье. - Еще есть время перешить его в вечернее. В конце концов, все равно тебе пришлось бы переделывать его. Перед нашими глазами предстали невыразительные очертания какой-то церкви: это было уродливое здание, но не более безобразное, чем церковь Святого Луки. Оно было серое и суровое, все обляпанное копотью, со ступеньками цвета глины. Текст на фасаде гласил: "Приходите ко мне все, кто обременен заботами". Едва ли не то же самое, что "Оставь надежду всяк сюда входящий". Только что закончилась церемония венчания, и около входа собралась сумрачная толпа убого одетых девушек с детскими колясками - и дети, и собаки пронзительно визжали и скулили. Здесь же находились и пожилые матроны. Вид у них был такой, словно они собрались тут, чтобы проклясть молодых. - Давай понаблюдаем, - сказал я, - такое может случиться и с нами. Из церкви вышла и выстроилась вдоль обеих сторон ступенек вереница девушек в длинных розовато-лиловых платьях и кружевных голландских чепчиках. Они со страхом бросали взгляды на молодых нянечек с детьми и пожилых матрон, одна из девушек не выдержала и захихикала - трудно было бы упрекать ее за это. Двое фотографов установили камеры, чтобы снять церемонию выхода молодых на фоне арки, украшенной каменными листочками клевера. И вот наконец появились жертвы, а за ними потянулась толпа родственников. - Какой ужас! - заметила Кэри. - Просто ужасно. Подумать только, на их месте могли бы оказаться ты и я. - Ну, пока еще у тебя нет зоба, да и я, слава Богу, не краснею как рак и знаю, куда девать свои руки. Подружки невесты вытащили пакетики с бумажными лепестками роз и начали забрасывать ими молодых, которые направлялись к автомобилю, украшенному цветными лентами. - Им еще улыбнулось Счастье, - сказал я. - С рисом сейчас тяжело. Но, надеюсь, тетя Марион, конечно же, сможет договориться с бакалейщиком. - Не будет она этим заниматься! - Никому нельзя доверять на свадьбе. Она вызывает в людях непонятную атавистическую жестокость. Посмотри, вот теперь они не позволяют невесте сесть в машину, стараются оскорбить жениха. Видишь?! - спросил я, схватив Кэри за руку. Маленький мальчик с молчаливого согласия одной из хмурых матрон незаметно подкрался к дверцам автомобиля и, как только жених наклонился, чтобы влезть в машину, коротким взмахом швырнул полную горсть риса в лицо молодому. |
