Он произнёс последнюю фразу вслух, Арина, до сих пор не знавшая, кем является её гость, немедленно спросила: «Вы правда так думаете, или это издержки профессии? Только честно, и в глаза мне смотрите!»

Жена начальника ЖЭКа была немедленно забыта. Оба увлечённо спорили: Игорь Владимирович предлагал считать существование Всевышнего аксиомой, Арина настаивала на необходимости доказательств. «Будут тебе доказательства. Наберись терпения и подожди» – пообещал Оленев.

Арина вспомнила, как спорила со служителем церкви, и улыбнулась. С Оленевым было легко – как с дедушкой Ваней, когда она была маленькой. Как с Николаем – там, в Осташкове, когда он кормил её куриным бульоном, заботливо поддерживая под спину, чтобы не свалилась с табуретки. А потом укладывал в постель, укрывал одеялом, задёргивал шторы и велел спать. А когда она мылась в ванне, сидел за дверью как пёс, ждущий свою хозяйку.

Вымыла посуду, убрала со стола, полила цветы, подмела в кухне пол. Постояла у входной двери, уткнувшись в неё лбом.

Не позвонил. Не пришёл. И не вспомнил…

Чего же ты ждёшь, спросила себя Арина. Колькиных фальшивых уверений в дружбе и в прекрасном отношении? Да и Михална припрётся – изливать душу. И застрянет надолго. Арина усмехнулась, вспомнив, как соседка назвала церковную катапетасму простынёй, а она не стала её разубеждать.

Достала с антресоли корзинку, влезла в резиновые сапоги. К остановке бежала бегом, боясь, что автобус придёт раньше. И всю дорогу думала о Николае. О том, как попросит, чтобы он огородил палисадник металлической сеткой-рабицей. Тогда её Белому никто не причинит вреда, он будет счастлив с Василиской, будут вдвоём валяться в вишнёвой прохладной тени и пить кефир… Мысль о кефире развеселила. Арина фыркнула, чуть не проехала свою остановку, вышла из автобуса, вдохнула полной грудью пахнущий осенью воздух и радостно зашагала через поле. На болото она не пойдёт: дожди превратили его в сплошную топь. Зато в окрестностях много опят. Арина вознамерилась набрать их сколько сможет унести. Повесила на шею компас и углубилась в лес.

Маршрут был знакомый, пройденный не один раз: по старой лесной дороге, широкой дугой огибающей березняк и круто сворачивающей на север. В этот раз дорога почему-то никуда не сворачивала. Не было и знакомых ориентиров – поваленной бурей ели, вольно разросшегося малинника, заболоченной, не высыхающей даже летом длинной бочажины. Корзина с опятами оттягивала руку. Зачем ей столько? Белый к грибам равнодушен, а больше кормить некого.

Арина перебросила корзину в другую руку и ощутила лёгкое беспокойство. Сверившись с компасом, сообразила, что идёт не в ту сторону. Когда же она повернула? Вместо юга компас показывал на восток, где соединялись между собой два болота: Лебяжье и Семёновское. Арина повернула обратно.

Старая берёза с раздвоенным стволом. Шагах в пятидесяти от дороги висит на берёзе голубой пластиковый пакет, вероятно, служащий ориентиром своему владельцу. Под этим пакетом в прошлом году Арина нашла семь подберёзовиков. Выходит, дорога та же самая? Только ведёт не туда. Может, стоит вернуться? Словно отвечая на её мысли, где-то далеко длинно прогудел электровоз.

Арина засекла направление и посмотрела на часы. Ещё только двенадцать, стемнеет не скоро, железная дорога относительно близко. Можно побродить по лесу, подышать осенью. А можно сесть на поваленную берёзу и отдохнуть. Напиться чаю из термоса, съесть бутерброд с колбасой, перебрать и почистить грибы, половину сложить в рюкзак, тогда корзинка станет легче.

Арина так и сделала. От колбасы и горячего чая в животе стало уютно и захотелось спать. Лесная сонная тишина вкусно пахла грибами. Привалившись спиной к дереву, Арина сняла сапоги, давая отдых ногам, поглубже надвинула капюшон и прикрыла глаза. Наслаждаться тишиной мешала тревога, зудела в голове назойливым комариным писком, торопила, настойчиво уговаривала выйти на железку и дойти по шпалам до железнодорожной станции «Первое Мая».