Голубой шарфик манил за собой, обещая – страх в девчонкиных глазах, мольбы о пощаде, жаркие обещания сделать для него всё, что он захочет, всё что угодно, только чтобы отпустил! Упоительное ощущение чужой податливой покорности, чужого животного ужаса кружило Невидимке голову. Сгорая от нетерпения, он ускорил шаги, споткнулся о лежащее поперёк пути тонкое деревце и упал с размаху в мокрую траву. Трава оказалась крапивой, хлестнула по глазам, обожгла лицо. К щекам прилипла паутина, он брезгливо её сдирал, чертыхаясь и отплёвываясь.

Ночь Коптевский Невидимка провёл в чьём-то сарае и страшно замёрз. И к тому же был голоден, а тут ещё пришлось побегать за этой не в меру спортивной любительницей лесных прогулок. Как она его почуяла? Он же не шумел, не пугал свою жертву, тихо шёл следом.

Кустарник наконец кончился, перед ним простиралась поляна с голубеющими лужицами воды. Мелкое болотце? Тем лучше. Перелезать через упавшие деревья, подниматься по скользким склонам лесных оврагов и пробираться через густые заросли он уже устал. Девчонки нигде не было видно. Невидимка поднял с земли не успевшую намокнуть бумажную салфетку. Она здесь шла, совсем недавно! Быстрая, однако. Успела перейти болотце и скрыться в лесу.

Впереди, метрах в семи от него, густо зеленела трава и цвели голубые цветы. Незабудки, что ли? При ближайшем рассмотрении трава оказалась болотной осокой, а цветы – голубым шейным платком. Под ногами чавкнуло, левая нога по щиколотку ушла в воду и встала на что-то пружинистое, покачивающееся. Но если девчонка здесь прошла, значит, пройдёт и он. Ишь, бежит-спешит… будто от него можно убежать! Даже за шарфиком своим не вернулась. А могла бы вернуться. Он бы отдал.

Торопливо шагнул с кочки в неглубокую лужицу, на другом краю которой, зацепившись за стебель осоки, трепыхался девчонкин шарфик. Нога вдруг ушла глубоко вниз, в сапог хлынула вода, он не удержал равновесия, сделал ещё один шаг – и погрузился в ледяную жидкую грязь. Дна под ногами не было. Вот же чёрт! Невидимка ухватился обеими руками за острые стебли осоки, но только изрезал пальцы.

– Эй, ты где? Вернись, помоги мне, я тебя не трону! Я грибник, заплутал, вот и шёл за тобой, думал, на дорогу меня выведешь. Э-ээ! Слышишь? Брёвнышко покрепче найди, принеси. Или хоть длинную палку, только скорее! Э-ээй, кто-нибудь! Люди! Э-э-эй! Помогите! Аа-а-а-а!!

Последний крик растворился в густом от сырости воздухе. В медленной тишине громко тикало сердце. Арине хотелось его остановить: вдруг он услышит этот стук и придёт? Вдруг ему удалось выбраться? Она сидела в яме, скорчившись в немыслимой позе, и боялась даже дышать. В ушах раздавались отчаянные предсмертные крики её преследователя, от которого она так цинично избавилась. Может, и правда грибник? Может, и правда заблудился?

«Господи! Если Ты есть. Я человека убила. Как мне с этим жить? Ты же мне никогда не простишь. И бабушка не простит. Если ты есть, скажи, почему мне на этом свете места нет? Ну скажи, пожалуйста!»

В ответ прогудел электровоз. Тишина разорвала гудок на куски, разбросала по верхушкам ёлок, спрятала в шорохе опадающих листьев. Арина выбралась из ямы, вылила из сапог воду и побрела в противоположную сторону, икая от страха и умоляя то Господа, то бабушку Веру её простить.

Глава 35. Дорога домой

Не выдержала, позвала сына на кухню:

– Не звони ты ей! Не ответит, телефон дома оставила. Ты к участковому сбегай, заявление напиши. Искать её надо… Если с утренним автобусом не приехала, дело плохо.

Колька не отозвался. Михална заглянула в комнату: сын спал, сидя на стуле и умостившись щекой на подоконнике, между горшками с жёлтыми бегониями.

В отделение полиции Колька ворвался, оглушительно хлопнув дверью.

– Начальник где?

Дежурный – молодой новоиспечённый лейтенант – оторвал взор от смартфона, ответил лениво:

– С утра у себя был, вроде не уходил никуда.