– Как я понял, вас наняли разыскать мою жену.

Я фыркнул и ухмыльнулся, не выпуская трубку из зубов.

– Марлоу, – сказал он еще серьезней, – я очень постараюсь, конечно, но вряд ли смогу полюбить вас.

– Я визжу, – сказал я. – От ярости и боли.

– Простите за безыскусное выражение, но от ваших ухваток крутого парня так и прет дешевкой.

– Из ваших уст это особенно горько слышать.

Он снова откинулся назад и принялся сверлить меня тусклыми глазками. Он поерзал в кресле, стараясь устроиться в нем поудобнее. Очень многие пробовали устроиться поудобнее в этом кресле. Я и сам иногда пробую от нечего делать.

– Зачем моя мать хочет найти Линду? – медленно спросил он. – Она ее смертельно ненавидит. Я имею в виду: мать – Линду. Линда всегда вела себя вполне прилично по отношению к матери. Как она показалась вам?

– Ваша мать?

– Естественно. Вы же не знакомы с Линдой, верно?

– Эта секретарша висит на волоске, она останется без работы, в конце концов. Слишком много болтает.

Он резко помотал головой.

– Мать не узнает. И в любом случае Мерле ей нужна. Мать постоянно должна кого‑то запугивать. Она может наорать на нее или даже дать пощечину – но обойтись без Мерле не сможет. Как она вам показалась?

– Довольно мила – на старомодный манер.

Он нахмурился:

– Я имею в виду мать. Мерле – просто бесхитростная маленькая девочка. Я и сам знаю.

– Ваша дьявольская проницательность пугает меня, – сказал я.

Он казался несколько удивленным. И почти забыл сбивать средним пальцем пепел с сигареты. Почти – но не совсем. Он внимательно следил за тем, чтобы случайно не попасть в пепельницу.

– Так о матери, – спокойно повторил он.

– Старая боевая лошадь, – сказал я. – Золотое сердце, но все золото упрятано глубоко и надежно.

– Но зачем ей искать Линду? Я не могу понять. И еще тратить на это деньги. Мать ненавидит тратить деньги. Для нее это все равно, что сдирать с себя живьем кожу. Зачем ей искать Линду?

– Понятия не имею, – сказал я. – С чего вы вообще это взяли?

– Ну, как… одно ваше присутствие. И Мерле…

– Мерле просто очень романтична. Она все выдумала. Черт возьми, она сморкается в мужской носовой платок. Вероятно, один из ваших.

Он вспыхнул.

– Глупо. Послушайте, Марлоу. Пожалуйста, будьте благоразумны и объясните мне, к чему все это. Боюсь, я не очень состоятелен, но пара сотен…

– Я должен оскорбиться, – сказал я. – К тому же мне запрещено с вами разговаривать. Приказ.

– Но почему, черт возьми?

– Не спрашивайте меня о вещах, которых я и сам не понимаю, потому что я не смогу дать вам ответа. И вообще, вы что, с луны свалились? Когда человеку моего рода занятий поручается работа, он не шатается где попало, удовлетворяя любопытство каждого встречного.

– Должно быть, в воздухе много электричества, – раздраженно заметил он, – если человек вашего рода занятий отказывается от двухсот долларов.

Меня это нисколько не тронуло. Я взял из пепельницы толстую красную спичку, брошенную посетителем, и принялся ее рассматривать. На ней были желтые полоски и надписи «Роузмонт. Х. Ричард, 3…» – остальное обгорело. Я сломал спичку, сложил половинки вместе и бросил их в корзину для мусора.

– Я люблю свою жену, – вдруг сообщил он и ощерился, показав крепкие белые зубы.