Он поднял глаза и, ничего не говоря, начал натягивать перчатку.

– Может быть, она найдет работу, – продолжил я. – И сможет содержать вас.

Он снова посмотрел в пол, потом чуть развернулся вправо, и его кулак в перчатке описал в воздухе короткую четкую дугу. Я немного отвернул подбородок в сторону, поймал руку Мердока за запястье и медленно отвел кулак к его груди. Мердок отступил на шаг и тяжело задышал. У него была тонкая кисть. Я спокойно обхватывал ее пальцами.

Мы стояли, глядя друг другу в глаза. Он скалился и дышал тяжело и прерывисто, как пьяный. Круглые алые пятнышки горели на его щеках. Он попытался вырвать кисть, но я так навалился на него, что ему пришлось отступить еще на шаг, чтобы не потерять равновесия. Лишь несколько дюймов разделяло наши лица.

– Как случилось, что старик не оставил вам денег? – усмехнулся я. – Или вы все спустили?

Он ответил сквозь зубы, все так же пытаясь выдернуть свою руку из моей:

– Если вы считаете, что это ваше собачье дело, и если вы имеете в виду Джаспера Мердока, то… он мне не отец. Он меня не любил и не оставил мне ни цента. Моего отца звали Горас Брайт; он обанкротился и выбросился из окна своего офиса.

– Вас легко доить, – сказал я. – Правда, вы даете очень жидкое молоко. Я сожалею о том, что сказал о вашей жене и о вас. Я просто хотел вас разозлить.

Я отпустил его руку и отступил назад. Он дышал все еще тяжело и часто. Взгляд у него был по‑прежнему бешеный, но голосом он владел хорошо.

– Отлично. У вас это получилось. Если вы удовлетворены, то я пойду.

– Я вам сделал одолжение, – сказал я. – Человек при пушке не должен так легко выходить из себя. Ходите лучше без оружия.

– Это мое дело, – сказал он. – Сожалею, что замахнулся на вас. Вероятно, вы не особенно пострадали бы от моего удара.

– Ничего, все в порядке.

Он открыл дверь и вышел. Из коридора донесся приглушенный звук его шагов. Еще один чудак. Я задумчиво постукивал костяшкой указательного пальца по зубам в такт удаляющимся шагам. Потом вернулся к столу, взглянул в блокнот и поднял телефонную трубку.

4

После третьего звонка на другом конце провода раздался тонкий, молодой, почти детский голос:

– Доброе утро. Офис мистера Морнингстара.

– Что, старик у себя?

– Кто его спрашивает?

– Марлоу.

– Он знает вас?

– Спросите мистера Морнингстара, не интересуют ли его ранние американские золотые монеты?

– Подождите минуточку, пожалуйста.

Наступила пауза, необходимая для того, чтобы привлечь внимание пожилого господина к тому факту, что кто‑то желает побеседовать с ним по телефону. Потом в трубке щелкнуло, и раздался голос. Сухой голос. Можно даже сказать – растрескавшийся.

– Мистер Морнингстар слушает.

– Мне сказали, что вы звонили миссис Мердок из Пасадены. Насчет известной монеты.

– Насчет известной монеты, – повторил он. – Ну‑ну. И что же?

– Я так понял, вы хотели купить данную монету из коллекции Мердока.

– Ну‑ну. А кто вы, собственно говоря, сэр?

– Филип Марлоу. Частный детектив. Я работаю на миссис Мэрдок.

– Ну‑ну, – в третий раз сказал старик и осторожно откашлялся. – А о чем вы хотите поговорить со мной, мистер Марлоу?

– Об этой самой монете.

– Но мне сказали, что она не продается.

– И все же я хочу поговорить с вами.