— Ты бы умерла?

— Я бы смутилась.

— Бедняжка Смолевка, — он улыбнулся. — Когда ты последний раз плавала?

— В прошлом году, — она пожала плечами. — В тот день, когда тебя встретила.

Она так часто вспоминала об этом в Тауэре, о тех моментах, которые украла у реки, о солнце на своём теле, о воде, такой чистой вокруг неё.

Тоби поднялся с колен.

— Я пошёл плавать.

— Ты не можешь.

— Почему это не могу?

Она пожала плечами, промолчав. Потому, подумала она, он будет раздеваться, а ей страшно. Это страх вложил в неё Преданный-До-Смерти Херви, страх её собственного тела, других тел, и она страшилась этого приближающегося момента, свадебной ночи. Инстинктивно она понимала, что Тоби привел её сюда, чтобы изгнать из неё этот ужас.

Он усмехнулся.

— А тебе жарко.

— Нет, не жарко.

— Тебе жарко, мне жарко и я иду плавать.

Он встал, отошел в сторону и разделся. Она не смотрела на него. Она смотрела вдаль за реку, туда, где в жаре переливалось ячменное поле, и среди колосьев краснели пятнами маки. Она вела себя глупо, понимала, но не могла себя контролировать.

Тоби вбежал в воду, белые брызги очёртили его фигуру, и бросился в центр реки. Он рычал от восторга, брызгая сверкающими фонтанами воды, и затем встал в центре реки, вода доходила ему до груди, стряхиул воду с лица.

— Замечательно. Иди сюда.

— Вода слишком холодная.

— Тебе же жарко.

Она увидела темное пятно у него на плече, изуродованный сустав.

— А перчатку снял?

— Иди и проверь, — он улыбнулся ей, затем поплыл вниз по течению, пока не скрылся с глаз за огромными зарослями крапивы. Она услышала его сильный голос. — Теперь ты можешь войти. Я не вижу тебя.

— В прошлом году ты говорил тоже самое!

Он засмеялся и затих.

Ей было жарко. Платье прилипало, кожа зудела. Воздух дрожал над ячменем, солнце ярко светило на маках и васильках.

Ей хотелось поплавать. Она помнила это удовольствие, это освобождение души от темноты, и хотела ощутить, как вода омывает её тело, как будто чистая прохладная вода может смыть осквернение от рук Преданного-До-Смерти Херви. Она подождала, не скажет ли чего-нибудь Тоби, желая, чтобы он спросил её снова, но он молчал. Тогда она крикнула.

— Я здесь останусь.

— Хорошо. Все, что ты хочешь, моя любовь.

Она подождала, нахмурившись. Он больше ничего не сказал и не появился из-за зарослей крапивы. Она подождала.

— Ты где?

— Здесь.

Она встала, подошла к крапиве и увидела его в двадцати ярдах ниже по течению. Он усмехнулся.

— Видишь? Я не смогу увидеть тебя.

— Отойди подальше! — она замахала туда, где река исчезала за поворотом, заросшим крушиной и ивой.

— И зачем? Ты все равно не идёшь.

— Может, пойду, если ты уйдешь за ивы.

Он сделал покорное лицо, повернулся и отплыл на несколько взмахов.

— Достаточно?

— Ещё столько же, дальше.

Он засмеялся и отплыл за иву и в тень крушины. Она встала посмотреть, вернётся ли он, но он не возвращался, и она подошла к тому месту, где он бросил свою одежду, перевела взгляд с золотой печати, оставленной вместе с вещами, на блестевшую на солнце воду. Ей хотелось поплавать, так хотелось поплавать. Ей было жарко, она так часто об этом мечтала, но на самом деле понимала, почему ей хочется войти в воду. Эта тень должна исчезнуть.

Она вернулась к крапиве.