|
Он платил мне, — Деворакс приложился к бутылке и Эбенизер увидел струйку темной жидкости на короткой седой бороде. Деворакс положил бутылку на седло и уставился на виселицу, где на ветру медленно крутились два тела. — Я становлюсь стар, мистер Слайт, и мне не нужна больше плата. Я хочу иметь ферму, хочу умереть в собственной постели, и хочу достаточно денег, чтобы напиваться каждый вечер, и чтобы жена будила меня на завтрак, — казалось, он мрачнел все больше. — Я устал от проклятого еврея, мистер Слайт. Он гладил меня по голове как комнатную собачонку. Время от времени бросал мне кость, а я больше никому не хочу быть проклятой собакой. Вы понимаете, мистер Слайт? Я не чья-то собака!
Эбенизер удивился такому внезапному свирепому гневу. — Понимаю. — Надеюсь, что понимаете, мистер Слайт, надеюсь. Я выполнял грязную работу для еврея по всей Европе. Он давал деньги для армий в Англии, Нидерландах, Швеции, Италии, Франции и Испании, и я был вынужден быть там ради него. Делай это, делай то и за всё проклятое поглаживание по голове. Чёрт побери! Я думал, однажды он даст мне все: ферму, дом, дело, но нет, ничего. Затем появляется незаконнорожденная дочь Аретайна, и что она получает? Денег, достаточно, чтобы купить дюжину вонючих евреев. А ей не нужны эти чёртовы деньги, мистер Слайт! Она замужем, пусть муж её обеспечивает. Эбенизер старался оставаться спокойным. — Вы сказали, что еврей спас вам жизнь. — Христос на кресте! — Деворакс сплюнул в грязь. — Он вытащил меня с галер, и всё. Я не был приколочен к проклятому дереву, разрывающему мои легкие. Он просто спас меня от медленной смерти на галерах. И что? А вы знаете, сколько человеческих жизней спас я, мистер Слайт? Я настоящий солдат, не то, что эти симпатичные ребята, гарцующие по лугам и визжащие «Король Карл! Король Карл!». Господи! Я видел поля сражений, настолько залитые кровью, что на них были лужи! В моей руке к концу дня меч покрывался коркой от крови, и спал я на открытом воздухе, так что к утру мои волосы примерзали к этим лужам крови. Господи Иисусе! Я спасал человеческие жизни, но я не ждал всю жизнь от них благодарности. Выпивка, одна, другая, может быть, но не вечное поклонение, — он взял снова бутылку, седло под ним заскрипело, когда он пошевелился. Повисла тишина. Когда он заговорил снова, в его голосе звучало недовольство. — Я не говорю, мистер Слайт, что он обходился со мной несправедливо, но я не могу мириться с этим вечно. Вы знаете, сколько еврей заплатил мне за то, что я вытащил девчонку из Тауэра? — Эбенизер покачал головой. Деворакс засмеялся. — Пятнадцать золотых на всех нас! А вы знаете, как трудно вытащить кого-то из Тауэра? — он задумчиво покачал своей свирепой головой. — Я ожидал большего, я заслужил больше. Эбенизер улыбнулся. Чем-то Вавассор Деворакс задел его внутри. Возможно, подумал он, исключительно животной солдатской силой, силой, которой никогда не будет у Эбенизера. Или историями о разящем мече в руке, о полях крови, историями, которые всегда будоражили Эбенизера. — Что же вы предлагаете, Деворакс? Деворакс улыбнулся. Дождь прилизал его коротко остриженные волосы, придав ему злобный, даже более жестокий вид. — Я отдам вам печать святого Луки, и девчонку в придачу. Я полагаю, вы не хотите, чтобы она дожила до двадцати пяти, — он глотнул ещё рома, подождал. — Конечно, вы можете забрать и её проклятого мужа, если он вам нужен. Эбенизер кивнул. — Вы привезете печать из Амстердама? — Нет! Она в Оксфорде, — Деворакс засмеялся. — Я украл у неё оттиск. Еврей настоял, чтобы печать была у неё в память об отце, — он засмеялся при этой мысли. Эбенизер заелозил от волнения. |
