Погаснет ласковое пламя,

         И сердце превратится в прах.

         Друзья поставят серый камень

         С веселой надписью в стихах.

         Но, погребальной грусти внемля,

         Я для себя сложил бы так:

         Любил он родину и землю,

         Как любит пьяница кабак.

    17 августа 1925

«Над окошком месяц. Под окошком ветер…»

         Над окошком месяц. Под окошком ветер.

         Облетевший тополь серебрист и светел.

         Дальний плач тальянки, голос одинокий —

         И такой родимый, и такой далекий.

         Плачет и смеется песня лиховая.

         Где ты, моя липа? Липа вековая?

         Я и сам когда-то в праздник спозаранку

         Выходил к любимой, развернув тальянку.

         А теперь я милой ничего не значу.

         Под чужую песню и смеюсь и плачу.

    Август 1925

«Жизнь – обман с чарующей тоскою…»

         Жизнь – обман с чарующей тоскою,

         Оттого так и сильна она,

         Что своею грубою рукою

         Роковые пишет письмена.

         Я всегда, когда глаза закрою,

         Говорю: «Лишь сердце потревожь,

         Жизнь – обман, но и она порою

         Украшает радостями ложь.

         Обратись лицом к седому небу,

         По луне гадая о судьбе,

         Успокойся, смертный, и не требуй

         Правды той, что не нужна тебе».

         Хорошо в черемуховой вьюге

         Думать так, что эта жизнь – стезя.

         Пусть обманут легкие подруги,

         Пусть изменят легкие друзья.

         Пусть меня ласкают нежным словом,

         Пусть острее бритвы злой язык.

         Я живу давно на все готовым,

         Ко всему безжалостно привык.