Вот опять петухи кукарекнули

         В обосененную тишину.

         Предрассветное. Синее. Раннее.

         И летающих звезд благодать.

         Загадать бы какое желание,

         Да не знаю, чего пожелать.

         Что желать под житейскою ношею,

         Проклиная удел свой и дом?

         Я хотел бы теперь хорошую

         Видеть девушку под окном.

         Чтоб с глазами она васильковыми

         Только мне —

         Не кому-нибудь —

         И словами и чувствами новыми

         Успокоила сердце и грудь.

         Чтоб под этою белою лунностью,

         Принимая счастливый удел,

         Я над песней не таял, не млел

         И с чужою веселою юностью

         О своей никогда не жалел.

    Август 1925

«Гори, звезда моя, не падай…»

         Гори, звезда моя, не падай.

         Роняй холодные лучи.

         Ведь за кладбищенской оградой

         Живое сердце не стучит.

         Ты светишь августом и рожью

         И наполняешь тишь полей

         Такой рыдалистою дрожью

         Неотлетевших журавлей.

         И, голову вздымая выше,

         Не то за рощей – за холмом

         Я снова чью-то песню слышу

         Про отчий край и отчий дом.

         И золотеющая осень,

         В березах убавляя сок,

         За всех, кого любил и бросил,

         Листвою плачет на песок.

         Я знаю, знаю. Скоро, скоро

         Ни по моей, ни чьей вине

         Под низким траурным забором

         Лежать придется так же мне.

          Погаснет ласковое пламя,

         И сердце превратится в прах.