Дмитрий Борисович, «Димка», как звали его в семье Николая, был большим фанатом правильной охоты и правильной подготовки к ней, оттого мы вполне пристойно взаимодействовали на стрельбищах и соревнованиях.

Николай тем временем сунул докуренную до половины папиросу в пепельницу и тут же задымил следующей.

— Сейчас передохнем, вороны вернутся и продолжим.

Голицын взял со столика толстую тетрадь, выглянул в окно и, удовлетворенно хмыкнув, поставил на страницу две галки:

— Две, государь, как вы и сказали. Сдохла.

— Это вы ворон считаете? — не сдержался я. — Ну ладно постреляли, чтоб не каркали, а считать-то зачем?

— Вся императорская охота подлежит строгому учету, Григорий Ефимович, — назидательно сообщил мне Голицын, искоса поглядывая на Николая, беззаботно дымившего папироской. — Вот, извольте ознакомится.

Я листнул тетрадь… мама дорогая! Это же сколько патронов и пороха тратится! Зверья десятками, если не сотнями… Вороны… Лоси… Кошки… Кошки???

Увидев мои вытаращенные глаза, Голицын поспешил пояснить:

— Бродячие, подлежащие отстрелу согласно «Правилам об охоте».

— Все равно божьи твари, надо бы поумерить…

Договорить мне не дал выстрел — Николай пальнул в окно, отбросил винтовку на руки егеря. Схватил заряженную, пальнул еще раз…

— Ушла! Вот умная тварь! Ну да ничего, теперь долго не появятся.

Мда. Похоже, мои эко-френдли проповеди в общем и зоозащита в частности тут не сыграют. Император еще что-то рассказывал о повадках ворон, потом выслушал мои приключения с литером и обнадежил, что непременно внесет в общий список. Если за валом бумаг не забудет — в преддверии празднования 300-летия дома Романовых ему приходилось перелопачивать просто кипы корреспонденции, а секретаря, как ни парадоксально, не давала завести вся окружающая придворная камарилья. Ну как же, появится лишний человек, способный напрямую влиять на Николая! Нет уж, пусть сам мучается. И Аликс, кстати, тоже не желала, чтобы на мужа влияла какая-то канцелярская крыса.

А тут подвернулся Демчинский — так сказать, личный прорицатель, имеющий, если в терминах моего времени, имеющий все допуски. И Николай обходными путями засунул его в канцелярию Демчинского — пусть заодно и бумажки перебирает. Ну и от щедрот навесил классный чин, причем сразу генеральский — чинов в стране много, не жалко. Сам же отдыхал или, скорее, прятался от потока документов на охоте и на радиостанции. Причем честь по чести сдал все положенные военному радиотелеграфисту экзамены, чем с гордостью похвастался. Ну слава богу, на одного радиста в армии больше. Но что же мне делать?

В дворцовой церкви ударил колокол. И меня тоже ударило, прямо как свыше.

Глава 4

— Николай Авдеевич, ваше высокородие! — я невежливо растолкал толпу в Свитской гостинной, схватил Демчинского за локоть — Вот прости невежу, давай, что называется с чистого листа. Ты человек образованный, а я дремучий, сибирский… Ты меня в тычки, я в молчки. Ты ко мне с лаской, и я к тебе с подсказкой.

Чиновничья братия смотрела на меня с удивлением. Давненько им никто представлений не устраивал. Отвыкли. У Демчинского все культурно, красиво. Давление, ветра, влажность…

— Граф, ваше сиятельство, я бы меньше всего хотел нажить такого врага, как вы! — новый фаворит умильно улыбнулся, но в глазах у него стоял лед. Ладно, мы знаем, как этот ледок сломать. Есть способ.

— Вот и славно, вот и отлично! — я не отпускал рукав — Пойдем в церковь, помолимся. Праздник то какой… Крещенье Господне! Вон и царское семейство уже собирается.

Последнее, коненчо, подействовало больше всего. Где император — там и фаворит.