По команде Левы ребята выстроились клином позади нас, и мы дружно двинулись сквозь толпу. Народ обеспокоенно оглядывается, высокий мужчина в белой военно-морской форме и фуражке удивленно оборачивается, рассматривает меня с высоты лестницы. К нам бросаются несколько милиционеров в белых перчатках, но останавливаются, не зная, что делать с нарушителями спокойствия. Мы постепенно пробиваемся сквозь толпу, усиливая свой напор. Раскрасневшиеся парни продолжают скандировать мое имя. Обстановка становится слегка напряженной.

Наконец на вершине лестницы, под самой аркой парадного входа, появляется женская фигура в окружении свиты. Я узнаю Екатерину Фурцеву. На министре приталенное кремовое платье с элегантным бантом на груди. Ее непослушные светлые волосы собраны в замысловатую высокую прическу. «Екатерина Великая» разглядывает меня с обеспокоенным лицом.

В толпе как по заказу появляются журналисты, щелкают вспышки фотоаппаратов. Ребята усиливают свое скандирование. Ну, теперь меня точно запомнят! Даже если не пустят на прием.

Я вступаю на лестницу, начинаю медленно по ней подниматься. Мой вид шокирует всех. Москвичей, милицию, даже какого-то американского военного офицера… Последний пялится на меня, чуть ли не открыв рот.

– Алексей Русин, – представляюсь я по ходу движения и нахально протягиваю ему руку. Американец автоматически пожимает мою ладонь.

– Коммандэр Блэк. Это… – мужчина морщит лоб, с трудом подбирает слова. – Это есть новый… совэтский молодежный стиль?

Коммандор смотрит на мои штаны, и тут в его взгляде проступает мучительное узнавание.

– Кубан барбудо?! – американец наконец-то узнает кубинскую форму.

– Здорово команданте Кастро вашим наемникам три года назад вломил! – Я весело подмигиваю командору и продолжаю свой подъем.

Мою последнюю фразу слышит Фурцева. Я уже стою на ступеньку ниже «главнокомандующего изящных искусств СССР», смотрю в ее гневное лицо снизу вверх. Позади меня взбегают два милиционера, подхватывают под локти.

– Это что еще за клоунада?! – Фурцева возмущена, и ее можно понять. Ребята продолжают орать «Русин», дипломаты встали в «пробку» возле лестницы, вокруг особняка собирается все больше народа.

– Товарищ министр! – Молодой милиционер справа хватает меня за рукав. – Мы его сейчас уберем!

– Не уберете, – спокойно отвечаю я. – У меня официальное приглашение на прием.

Я протягиваю Фурцевой бумагу, стряхиваю с локтя руку милиционера. Министр автоматически берет именное приглашение, начинает его разглядывать. Я понимаю, что она в сильной растерянности. Гнев на ее лице сменяется любопытством, потом раздражением.

– Мама! – сквозь министерскую свиту пробирается Фурцева-младшая. – Это же Алексей Русин! Я тебе про него рассказывала.

Сегодня Светлана действительно оправдывает свое имя – молодая женщина просто светится. Яркое белое платье с крупным цветочным принтом и с расклешенной юбкой до колена, рукав три четверти, короткие белые перчатки. Сумочка-клатч и туфли на шпильке подобраны точно в тон синим цветам на платье Светланы. Волосы ее красиво уложены, на лице косметика – передо мной словно другой человек. И сейчас, когда сияющая, взволнованная Светлана стоит рядом со своей красавицей-матерью, их фамильное сходство налицо.

– Я слышу, что Русин! И вся Москва слышит. – Фурцева закипает. – Это что за балаган?!

– Мама! – Света умоляюще смотрит на мать, попутно кося взглядом на мой милитари-стайл.

– Ну, заходи, Русин, – сдается наконец Фурцева.