– Пойдем, писатель, – ко мне присоединился озабоченный чем-то Мезенцев. – Устроил ты нам «пожар». Инструкции, как действовать нет, никто из замов Семичастного ответственность брать не хочет. Тот тоже решил сначала с… министерством обороны посоветоваться. А вдруг еще какие старые истории всплывут, писатели или журналисты подхватят… Надо быть готовыми. А еще лучше – это ты правильно им сказал – действовать на опережение.

Мы прошли в кабинет Мезенцева. Он был очень похож на рабочее место Семичастного. Только телефонов поменьше, карта завешена специальной шторкой. Кроме Дзержинского еще и портрет Ленина на стене.

Быстро оформив все документы, я аккуратно проговорил историю с Литвиновым. Мезенцев покачал головой, но обещал подумать. Записал себе в отрывной календарь на завтра позвонить Федину и в издательство «Советский писатель». Ускорить процесс.

– Я поинтересовался у коллег. Пришли, так сказать, отзывы на твой вечерний концерт в МГУ. – Мезенцев побарабанил пальцами по столу.

– В каком смысле отзывы?? – удивился я.

– Да есть люди, отписываются, – туманно ответил генерал.

– Стукачи, что ли?

– Информаторы!

– Ну допустим. И о чем же они информируют?

– Стихи у тебя правильные, идеологически выдержанные. Самые лестные характеристики.

– Спасибо, конечно, – растерялся я. – А зачем вы мне об этом говорите?

– Не хочешь у нас выступить?

Неожиданное предложение. Мезенцев явно обо мне заботится, прокладывает дорожку к Семичастному. Раз засветил, другой, а потом «бурильщики», заметив успех «Города», подкинут «вкусную» историю про какого-нибудь Штирлица. Ведь прототипом того же Исаева был вполне реальный человек – Вилли Леман, гауптштурмфюрер СС, сотрудник IV отдела РСХА. Леман, страстный игрок на скачках, просадил кучу денег. Был завербован в 1929 году советской разведкой, сотрудник которой ссудил ему марок после проигрыша. А затем Вилли предложил поставлять секретные сведения за хорошую плату. Носил оперативный псевдоним «Брайтенбах».

– Разве можно постороннему человеку секретных людей в зале рассматривать? Да еще со сцены? – удивился я.

– А подписки ты зачем давал? – засмеялся Мезенцев. – Все. Коготок увяз, птичке конец! Обязан хранить тайну, и точка. Потом, совсем секретных из ПГУ и не будет.

Я тяжело вздохнул. «Не зная броду – не суйся в воду». Это про меня.

– Ладно, я согласен.

– А чтобы ты так тяжело не вздыхал – вот тебе премия. – Мезенцев кинул на стол связку ключей. – В общаге тебе теперь будет неудобно. Поживешь пока на Таганке.

Заботится. Правильно я его отшил с деньгами. Ставки-то поднялись.

– Разве можно меня на конспиративную квартиру??

– Да что ты заладил – можно, нельзя… – разозлился генерал. – Тут я решаю, что можно, а что нельзя. Никаких секретных агентов и операций там не было. Так что тебя не побеспокоят.

– Тогда спасибо, конечно, – я прибрал ключи в карман. – Разрешите идти, товарищ генерал?

Я по-уставному встал, прижал руки к брюкам.

Мезенцев оттаял, улыбнулся.

– Давай. Сейчас тебя проводят на выход.

* * *

– Любопытный парень, – Ивашутин пересел за переговорный стол, вынул из портфеля папку.