Глория созывает все семейство отметить пасхальные праздники в своей сказочной горной деревеньке — мы планируем отправиться туда за неделю до общего сбора, и дедушка даже просит меня купить ему новую рубашку. К празднику, как аргументирует он свою просьбу! Мы с Алексом, к нашему стыду будет сказано, всю неделю посмеиваемся за его спиной, а потом однажды утром укладываем в машину наши чемоданы и отправляемся в путь.

Адриан с пасынком обещают приехать позже — оба имеют неотложные дела, с которыми следует расквитаться еще до праздника…

Так тому и быть: мы покидаем Нюрнберг с самыми радостными улыбками на лицах. Дедушка везет на коленях один из своих самых любимых хлорофитумов… в подарок Глории, и всю дорогу до ее дома мы перебрасываемся шуточками на этот счет. Дедушка позволяет нам это без единого худого взгляда в нашу сторону…

Деревенька Обераммергау — так называемая «альпийская жемчужина» — очаровывает меня с первого взгляда, а лучше сказать, с первого же дома, примеченного мною еще на подъезде: расписанный самыми невероятными узорами и покрытый причудливой резьбой, этот дом сразу же влюбляет меня в себя. Я и прежде слыхала, что жители Обераммергау искусные мастера резьбы по дереву, но только сейчас смогла убедиться в этом воочию и потому легко поняла желание Глории жить в таком чудесном, практически незабываемом месте — одни вид на Альпы уже чего стоит!

— Это просто сказка! — охаю и ахаю я, только и успевая вертеть головой во все стороны, пока навигатор ведет нас к пункту нашего назначения, к дому Алексовой бабушки и… дедушкиной тайной влюбленности. В итоге мы паркуемся на тихой, маленькой улочке, дома которой почти срастаются с густым, зеленым подлеском с обратной стороны от дороги, и буквально в то же мгновение попадаем в гостеприимные объятия маленькой Глории, в карман кардигана которой наспех засунуты спицы и клубок пряжи.

— Наконец-то дождалась! — одаривает она нас своими приветственными поцелуями, обволакивая все тем же стойким ароматом лесных фиалок. Может быть, думается мне, это и не парфюм вовсе, а лишь натуральный аромат жителя предгорий альпийских лугов? Может быть, я тоже стану благоухать фиалками, если только проживу здесь достаточно долго?

Дедушка смущенно топчется на месте, а потом несмело протягивает Глории свой цветок… Та краснеет. Самым натуральным образом краснеет… и прижимает цветочный подарок к груди с самым трогательным видом! Мы с Алексом заговорщически переглядываемся: все ясно, маленький карапуз, действительно, достал из своего колчана любовные стрелы и использовал их самым неожиданным образом… или не неожиданным? Любви, как известно, все возрасты покорны. Только почему бы этому сорванцу с маленькими крылышками на спине не подсобить бы и мне в делах амурных? Что-то с ними у меня явно не ладится… причем с самого начала.

Нужно ли говорить, что время в этом гостеприимном доме летело для нас практически незаметно: мы с Алексом каждый день ходили любоваться на местные достопримечательности, и Глория обещала пригласить нас на известную постановку «Страстей Христовых», в которой она, по давней традиции, выступала в роли сердобольной женщины, напоившей Христа водой во время его крестного хода по улицам Иерусалима. Правда, постановка эта ставится раз в десять лет, и ждать нам оставалось каких-то четыре года… Подумаешь, какой пустяк. Ее фраза «всего-то четыре года и вы ее увидите» потешала нас Алексом невероятно: когда ты молод, четыре года — это как целая вечность, а для Глории, как я понимаю, четыре года представлялись всего лишь четырьмя взмахами ресниц.

Хотела бы я знать, где буду после этих «четырех взмахов ресниц»… Возможно, дальше, чем могу сейчас и предположить!

За два дня перед Пасхой приезжают Анна с Акселем, и однажды вечером, когда я самолично вызываюсь прополоть грядку с салатом и стою с лопаткой в руке посреди огородика Глории, у ворот останавливается серый автомобиль… «Лексус» Адриана.