— Шарлотта, — снова произносит он с такой бесконечной печалью во взгляде и интонациях голоса, что я разом утрачиваю весь свой запал. — Шарлотта, я не могу. Ты прекрасная девушка и ты знаешь, насколько дорога мне…

— Нет, не знаю, — обрываю его слова. — Расскажите, насколько я дорога вам… Я хочу это знать. — И мы несколько секунд пристально смотрим друг на друга.

— Будь ты мне безразлична, пригласил бы я тебя, по-твоему, в свой дом? — наконец произносит он.

И я парирую:

— Возможно, вы альтруист…

— Нет, Шарлотта, я не альтруист, к сожалению, — вздыхает в ответ Адриан. — Но я очень хочу помочь своему сыну, а ты нужна ему больше, чем кому бы то ни было…

— Что? — Что он вообще такое говорит?

— Вы ведь не про Юлиана сейчас говорите, правда? — осведомляюсь тихим голосом, надеясь, что мы просто недопоняли друг друга. — Я не желаю ничего даже слышать о нем, тем более в тот момент, когда я признаюсь вам в своих чувствах. Как вы можете быть таким бесчувственным чурбаном?! Это просто выше моего понимания.

— Шарлотта, он любит тебя.

Тут, боюсь, я разражаюсь не самым лицеприятным смехом, поскольку никогда еще, как мне кажется, не слышала большего абсурда. Хотя нет, постойте, слышала: еще большим абсурдом было услышать те же слова от самого Юлиана наутро после его неудавшегося изнасилования… «Неправда, я люблю тебя». Да они издеваются надо мной!

— И кто вам об этом сказал? — желчно осведомляюсь я. — Уж не сам ли Юлиан собственной персоной? — Потом качаю головой и продолжаю: — Это же полный бред, разве вы этого не понимаете?! Ему плевать на меня — он просто не хочет дать нам быть вместе. Он сам говорил мне об этом. Его цель — заставить вас мучиться и страдать, и я вижу, он неплохо продвинулся в продвижении своего плана: заморочил вам голову, а вы и пляшете под его дудку, словно послушная марионетка, — делаю захлебывающийся, рваный вдох. — Хватит, снимите уже свои розовые очки: Юлиан не тот милый мальчик, которым вы его себе представляете… Он умелый манипулятор и интриган. Не позволяйте ему влиять на свои чувства. Прошу, Адриан… В конце концов лишь одно имеет значение — ваши чувства ко мне. И если они у вас есть…

Но он не дает мне договорить, качая головой:

— Шарлотта, ты ошибаешься — Юлиан не такой. Он не стал бы обманывать меня…

Смотрю на него, не до конца понимая, действительно ли он верит в свои слова или это просто отголосок самоубийственного чувства долга, которое абсолютно неподвластно моему пониманию.

— А как же Франческа? — парирую я. — Разве спать с ней за вашей спиной не было бессердечным обманом? Да вы еще более слепы, чем я думала, — всплескиваю руками, не в силах выносить этот бесполезный разговор.

— Ты нужна ему, Шарлотта: он не просто так изменился — он хочет быть достойным тебя. Он, действительно, неравнодушен к тебе…

— Я НИКОГДА НЕ БУДУ С НИМ, — цежу сквозь стиснутые зубы. — И чтобы было понятнее, добавлю: я его ненавижу. Ненавижу, как он измывается над вами, бессердечный вы человек. Да и вас, пожалуй, ненавижу тоже: за то, что позволяете ему делать это.

— Шарлотта…

— Да что вы все твердите Шарлотта да Шарлотта, — в сердцах кричу ему прямо в лицо.