|
— О Господь, прими душу верного раба твоего, которого постигло ужасное несчастье в странном месте. Странное место, это уж точно! Хотя я бы так не сказала… — И, вероятно, это было страшно, — добавил викарий после паузы, во время которой подыскивал должные слова. — Даруй ему, молим мы тебя, вечный мир и вечную жизнь. Аминь. — Аминь, — тихо повторила я. Я чуть не перекрестилась, но поборола этот порыв. Хотя наша семья покровительствует Святому Танкреду, потому что викарий — лучший друг отца, мы, де Люсы, как Даффи любила говаривать, были католиками так долго, что иногда называли святого Петра «дядюшкой Питом» и благословенную Деву Марию «кузиной Мэри». — Флавия, дорогуша, — обратился ко мне викарий, — я буду тебе обязан, если ты сходишь наверх и поможешь мне разобраться с властями. Ты лучше разбираешься в этих делах, чем я. Это правда. В прошлом случалось, что я указывала полиции верное направление, когда они оказывались в безнадежном тупике. — С удовольствием, мистер Ричардсон, — ответила я. На этот момент я увидела все, что хотела. Снаружи шел дождь, и мы с викарием стояли бок о бок на крыльце, внезапно лишившись дара речи из-за того, чему только что стали свидетелями. Полиция, прибывшая в знакомом синем «воксхолле», изображала полнейшее бесстрастие. Инспектор Хьюитт, выйдя из машины, одарил меня коротким кивком и подобием улыбки. Детективы-сержанты Вулмер и Грейвс были в своем репертуаре: Вулмер — будто большой угрюмый медведь в посудной лавке («воксхолл» ощутимо застонал от облегчения, когда он неуклюже выбрался наружу!), а Грейвс, молодой, светловолосый и с ямочками, улыбался мне во весь рот. Как я уже говорила, сержант Грейвс по уши втрескался в Фели, и по разным причинам я надеюсь, что это он сопроводит божественную Офелию (ха-ха! простите меня за смех!) к алтарю. Еще один детектив в семье даст нам темы для разговора длинными зимними вечерами, думала я. Кишки, кровь и чай «Тетли». Сержант Вулмер едва взглянул на меня, доставая фотоаппарат из багажника. Я отвернулась и мило кивнула сержанту Грейвсу, который нес знакомый чемоданчик. — Собираетесь взять пальчики, не так ли? — кротко поинтересовалась я, показывая, что помню его специализацию — отпечатки пальцев. Сержант мило покраснел, хотя я всего лишь сестра Фели. Как Санта-Клаус из американского стишка, они не произнесли ни слова, сразу же принявшись за работу. Гуськом взошли на крыльцо и направились в склеп, оставив меня и викария стоять в дверях. — Как давно он пропал? Имею в виду мистера Колликута. — Пропал? Хотя викарий сам позвонил в полицию, он еще не вполне осознал ситуацию. — На самом деле мы не думали, что он пропал. Думали, он просто покинул нас. О боже мой! Не самое подходящее слово. Я ничего не сказала: полезный приемчик, почерпнутый мной из общения с инспектором Хьюиттом. — Миссис Баттл сказала, что в тот последний день он спустился к завтраку, как обычно. Съел один тост. Очень заботился о фигуре. Должен был поддерживать талию в форме для игры на органе, педали, то-се. Боже мой! Я сплетничаю! — Когда это точно было? — спросила я с таким видом, будто знала, но забыла. — Во вторник перед Прощеным воскресеньем, насколько я помню, — ответил викарий. — Примерно шесть недель назад, — быстро прикинула я. — Да. Во вторник на Масленой неделе. — В день, когда пекут блины. — Я сухо сглотнула, припомнив тарелку с резиновыми плоскими покрышками, которую миссис Мюллет поставила перед нами в то злосчастное утро. |
