|
В облаке поднятой мною пыли я чихнула — один раз, второй, третий. — Флавия! Немедленно слезай! Ты порвешь эту старую кожу! Я встала на ноги и выпрямилась во все свои четыре фута десять дюймов с четвертью. Я довольно высокая для своих двенадцати лет. — Ярууу! — завопила я, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. — Я король замка! — Флавия! Немедленно спускайся, или я пожалуюсь отцу! — Посмотри, Фели, — сказала я. — Тут наверху старый могильный камень. — Я знаю. Он для того, чтобы добавить веса виндладе. Теперь спускайся. И осторожно. Я смахнула пыль ладонями. — Иезекия Уайтфлит, — прочитала я вслух. — 1679–1778. Ого! Девяносто девять лет! Интересно, кто он? — Я выключаю фонарь. Ты останешься одна в темноте. — Ладно, — сказала я. — Иду. Нет нужды быть такой букой. Когда я перенесла свой вес с одной ноги на другую, виндлада покачнулась и еще немного просела, так что у меня возникло ощущение, будто я стою на палубе тонущего корабля. Справа от лица Фели что-то затрепетало, и она замерла. — Вероятно, просто летучая мышь, — сказала я. Фели издала дикий вопль, уронила фонарь и исчезла. Летучие мыши стоят на одном из первых мест в списке вещей, которые превращают мозг моей сестрицы в пудинг. Снова послышалось какое-то движение, как будто эта штука подтверждала свое присутствие. Осторожно спускаясь со своего насеста, я подняла фонарь и провела им по ряду труб, как палкой по частоколу. В помещении разнеслось эхо яростных хлопков чего-то кожаного. — Все в порядке, Фели, — окликнула я. — Это и правда летучая мышь, и она застряла в трубе. Я выбралась через люк в алтарь. Фели стояла там в лунном свете, белая, как алебастровая статуя, обхватив себя руками. — Может, у нас получится выкурить ее, — сказала я. — Не найдется сигаретки? Конечно же, я шутила. Фели терпеть не могла курение. — А может, попробуем уговорить ее? — с энтузиазмом предложила я. — Что едят летучие мыши? — Насекомых, — отрешенно сказала Фели, как будто пытаясь вырваться из парализующего сна. — Так что это бесполезно. Что нам делать? — В какой она трубе? — спросила я. — Ты заметила? — В шестнадцатифутовом диапазоне, — дрожащим голосом ответила она. — Ре. — У меня есть идея! — заявила я. — Почему бы тебе не сыграть Токкату и фугу ре минор Баха? На полной мощности. Это прикончит маленькую тварь. — Ты отвратительна, — сказала Фели. — Завтра я скажу мистеру Гаскинсу о летучей мыши. Мистер Гаскинс — церковный сторож Святого Танкреда, и предполагается, что он должен разбираться со всеми проблемами от выкапывания могил до полировки меди. — Как ты думаешь, как она попала в церковь? Летучая мышь, имею в виду. Мы шли домой вдоль изгородей. Мимо луны проносились бесформенные облака, резкий встречный ветер трепал наши пальто. — Я не знаю и не хочу говорить о летучих мышах, — заявила Фели. На самом деле я просто поддерживала беседу. Я знаю, что летучие мыши не влетают в открытые двери. На чердаках Букшоу их водилось предостаточно, они обычно попадают туда через разбитые окна, или их, раненых, втаскивают внутрь коты. Поскольку в Святом Танкреде котов нет, ответ очевиден. — Зачем открывают его могилу? — спросила я, меняя тему. Фели поймет, что я имею в виду святого. — Святого Танкреда? Потому что исполняется пятьсот лет со дня его смерти. |
