— Я приготовила для тебя гостевую комнату, — сказала Яна, — можешь отнести туда свои вещи. Или тебе будет лучше в комнате Жизель?

Йонатан покачал головой.

— Нет, нет. Я останусь в гостевой. Все в порядке.

Он пошел наверх с маленьким чемоданом, который провез в самолете как ручную кладь.

Его зимняя куртка висела на вешалке. Недолго думая, Яна вытащила бумажник и открыла его. Она хотела знать, что случилось с Йонатаном, почему ему так срочно понадобилось разводиться, и втайне надеялась узнать хоть что-то о его жизни в Италии.

Снимок она увидела сразу же и сначала даже не особенно удивилась, что у него в бумажнике фотография дочери, но что-то ее смутило. Жизель была моложе, когда умерла. Яна присмотрелась повнимательнее и только сейчас, со второго взгляда, поняла, что это не Жизель, что это фотография какой-то незнакомой женщины, которая выглядела так, как, наверное, могла бы выглядеть сейчас Жизель.

Яну затрясло. Фотография чуть не выпала из рук, когда она перевернула ее, чтобы посмотреть, не написано ли что-нибудь на обратной стороне. Но там ничего не было.

Она быстро засунула фотографию назад в бумажник и положила его в карман куртки.

Через час они расположились в гостиной напротив друг друга. Яна на диване, на котором они по вечерам много раз сидели обнявшись, Йонатан в кресле. Невозможно было не встречаться взглядами, и оба испытывали от этого неловкость.

— Значит, вот как далеко все зашло… — начала Яна. — Завтра развод, и, честно говоря, Йонатан, у меня сердце разрывается оттого, что наша совместная жизнь должна закончиться.

— Я этого не знал, — сказал он тихо. — Я думал, ты обрадуешься тому, что избавишься от меня.

— Я тоже так думала после каждой ссоры, но в последние месяцы стала скучать по тебе. Я и сама этому удивлялась.

— По телефону у тебя был такой холодный голос, прямо ледяной. Ты всегда говорила очень коротко, и я постоянно боялся, что ты в любой момент можешь бросить трубку.

— Я знаю. Но и ты меня знаешь. Я никогда не умела разговаривать по телефону. Все, что ни говоришь, звучит как-то фальшиво. Я постоянно хотела сказать: «Пожалуйста, возвращайся назад, я люблю тебя, ты мне нужен», но у меня это не получалось. И от отчаяния я грубо разговаривала с тобой. Кроме того, я злилась, что ты вдруг взял и сбежал. Не сказав куда. Так не поступают.

— Вспоминая, как мы обращались друг с другом в последние годы, думаю, именно так я и должен был поступить.

— Как ты обращался со мной, но не я с тобой!

— Как хочешь. Значит, как я с тобой.

У Йонатана не было ни малейшего желания снова спорить о том, кто прав, а кто виноват. Это было уже все равно и неважно. Завтра все закончится, и Яна не будет играть в его жизни никакой роли.

— Вероятно, пять месяцев назад я оказался в ситуации, в которой мог вести себя только так и не иначе. Я не знаю. И, честно говоря, даже не хочу этого знать.

Яна принялась соскребать длинным ухоженным ногтем воображаемое пятно на своих брюках.

— Ты похудел, — сказала она, — и это тебе даже идет. Пожалуйста, расскажи, где и как ты живешь.

— Я снял в Тоскане маленькую и очень скромную квартиру. Все далеко не самое лучшее, зато там мне спокойно.

— Ты живешь один?

— Да. То есть семья, которая сдает мне квартиру, тоже живет там.

Яна помолчала немного и спросила:

— Кто эта женщина на фотографии в твоем бумажнике?

— Что? — Ноздри Йонатана раздулись от злости. — Ты обыскиваешь мои вещи?

— Черт возьми, да! А что мне остается делать? Мы были женаты почти двадцать пять лет, и вдруг я ничего о тебе не знаю.