Не позднее начала 1850

«Пошли, Господь, свою отраду…»

         Пошли, Господь, свою отраду

         Тому, кто в летний жар и зной

         Как бедный нищий мимо саду

         Бредет по жаркой мостовой;

         Кто смотрит вскользь через ограду

         На тень деревьев, злак долин,

         На недоступную прохладу

         Роскошных, светлых луговин.

         Не для него гостеприимной

         Деревья сенью разрослись,

         Не для него, как облак дымный,

         Фонтан на воздухе повис.

         Лазурный грот, как из тумана,

         Напрасно взор его манит,

         И пыль росистая фонтана

         Главы его не освежит.

         Пошли, Господь, свою отраду

         Тому, кто жизненной тропой

         Как бедный нищий мимо саду

         Бредет по знойной мостовой.

Июль 1850

Ha Небе

         И опять звезда ныряет

         В легкой зыби невских волн,

         И опять любовь вверяет

         Ей таинственный свой челн.

         И меж зыбью и звездою

         Он скользит как бы во сне,

         И два призрака с собою

         Вдаль уносит по волне.

         Дети ль это праздной лени

         Тратят здесь досуг ночной?

         Иль блаженные две тени

         Покидают мир земной?

         Ты, разлитая как море,

         Пышноструйная волна,

         Приюти в твоем просторе

         Тайну скромного челна!

Июль 1850

Петербург

Графине Е. П. Ростопчиной

(В ответ на ее письмо)

         Как под сугробом снежным лени,

         Как околдованный зимой,

         Каким-то сном усопшей тени

         Я спал, зарытый, но живой!

         И вот, я чую, надо мною,

         Не наяву и не во сне,

         Как бы повеяло весною,

         Как бы запело о весне…

         Знакомый голос… голос чудный…

         То лирный звук, то женский вздох…

         Но я, ленивец беспробудный,

         Я вдруг откликнуться не мог…

         Я спал в оковах тяжкой лени,

         Под осьмимесячной зимой,

         Как дремлют праведные тени

         Во мгле стигийской роковой.