|
в Мюнхене, умерла от чахотки 2 июня 1872 г.).]
И для тебя уж будут сновиденьем, — С любовью, с тихим умиленьем И их и нас ты помяни…
23 февраля 1858
Успокоение
(Из Ленау)
Когда, что звали мы своим, Навек от нас ушло И, как под камнем гробовым, Нам станет тяжело, —
Пойдем и бросим беглый взгляд Туда, по склону вод, Куда стремглав струи спешат, Куда поток несет.
Одна другой наперерыв Спешат, бегут струи На чей-то роковой призыв, Им слышимый вдали…
За ними тщетно мы следим — Им не вернуться вспять… Но чем мы долее глядим, Тем легче нам дышать…
И слезы брызнули из глаз — И видим мы сквозь слез, Как все, волнуясь и клубясь, Быстрее понеслось…
Душа впадает в забытье, И чувствует она, Что вот уносит и ее Всесильная волна.
15 августа 1855
Петербург
«Осенней позднею порою…»
Осенней позднею порою Люблю я царскосельский сад, Когда он тихой полумглою Как бы дремотою объят, И белокрылые виденья, На тусклом озера стекле, В какой-то неге онеменья Коснеют в этой полумгле…
И на порфирные ступени Екатерининских дворцов Ложатся сумрачные тени Октябрьских ранних вечеров — И сад темнеет, как дуброва, И при звездах из тьмы ночной, Как отблеск славного былого, Выходит купол золотой…
22 октября 1855
Царское село
На возвратном пути
I
Грустный вид и грустный час — Дальний путь торопит нас… Вот, как призрак гробовой, Месяц встал – и из тумана Осветил безлюдный край… Путь далек – не унывай…
Ах, и в этот самый час, Там, где нет теперь уж нас, Тот же месяц, но живой, Дышит в зеркале Лемана… Чудный вид и чудный край — Путь далек – не вспоминай…
II
Родной ландшафт… Под дымчатым навесом Огромной тучи снеговой Синеет даль – с ее угрюмым лесом, Окутанным осенней мглой… Все голо так – и пусто-необъятно В однообразии немом… Местами лишь просвечивают пятна Стоячих вод, покрытых первым льдом. |
