Он не договорил и обреченно махнул рукой.

    -  А ты знаешь, где темная?

    -  Ты это что такое придумал? - испугался он. - Никак выручать хочешь?

    Я не стал врать, и прямо сказал:

    -  Хочу.

    -  Так ведь боязно, мало ли что… Вдруг поймают!

    -  Когда мы вас вдвоем из казачьего плена выручали, целой ватаги не испугались. Стану я какого-то Кошкина бояться!

    Крестьянин задумался, надел шапку, потом снова снял.

    -  Это правда, казаки пострашней барина будут. Я бы сам тебе помог, да потом куда деваться? Изба сгорела, придется тут зимовать. А барин строг, - повторил он, - чистый зверь!

    Я обрадовался, помощник знающий местность, мне бы очень пригодился. Видно было, что мужик сам ненавидит помещика и с удовольствием ему навредит, оставалось его капельку подтолкнуть.

    -  Что тебе здешний барин? На новую избу я могу тебе денег дать, найдешь хорошего помещика у него и отстроишься. А то здесь дадут рубль в долг, а потом не то, что сам, внуки не откупятся.

    -  Это так, - согласился он. - Только изба больших деньжищ стоит, ее за медную московку не поставишь. Тут целый рупь нужен, а то и все два!

    -  Я тебе не то, что рубль, я тебе золотой червонец дам! Можешь себе хоть дворец построить.

    -  Ты правду говоришь, или шутишь? - дрогнувшим голосом, спросил он. - Откуда у тебя червонец?

    -  У татарина отобрал, и зарок дал бедному человеку помочь, - ответил я, вытаскивая из-за пазухи мешочек с деньгами. - Вот тебе и помогаю, а ты мне поможешь?

    -  А можно, хоть одним глазком глянуть? - не отвечая на вопрос, жалким голосом сказал он. - Я отродясь таких денег ни то, что в руках не держал, в глаза не видел!

    Я вытащил из мешочка золотой цехин и положил его мужику в руку. Рассмотреть он его в темноте не мог, но зато понюхал и попробовал на вкус.

    -  А правду дашь или потом обманешь?

    -  Не обману, можешь сразу оставить его у себя. Ну, что пошли?

    -  Пошли, - тихо согласился он и махнул рукой вдоль дороги. - Темная там.

    Мы двинулись туда, куда он указал и к нам присоединился Полкан. Крестьянин сначала испугался, но, разглядев, что это собака, засмеялся:

    -  Узнал я твоего пса! Вот теперь верю, что ты живой! Не станет собака с упырем ходить!

    -  Звать то тебя как, погорелец? - спросил я.

    -  С утра Иваном. У нас в семье все, кто не Иван, тот Степан, Проще будет сказать, Иван Степанович. А упырей я с детства не обожаю, - продолжил он, - помню, как-то мальчишкой иду мимо кладбища. Ночь как сейчас была темная, ни зги не видать. Смотрю, кто-то навстречу движется. Да не идет, а будто, над землей плывет. Я затаился, а оно все ближе и ближе…

    Он замолчал, сбавил шаг. Потом и спросил:

    -  Ты не против, если я червонец, что ты дал, жене оставлю? Мы как раз, - он указал рукой в темноту, - в этой избе стоим. Мало ли что со мной случится, а как им тогда одним придется! У меня детей, что пальцев на руке.

    Мне эта просьба не понравилось. Кто знает, что у Ивана Степановича на уме, сбежит и вся недолга. Однако и отказать было бы неправильно.