Марфа оказавшись в новом месте, с новыми людьми, немного дичилась, и в общении с Дарьей Кошкиной у нее тотчас проявился дух соревнования. Обе девушки были молоды и хороши собой, но непонятно, кто лучше и краше. Поэтому каждая старалась отыскать ответ во взглядах и оценках окружающих.

    Убиенных супругов снесли в церковь, на отпевание. Похороны должны были состояться по обычаю, на третий день, а пока там над ними читали поминальные молитвы. Несмотря на несчастье, в доме стало как-то светлее, я не мог судить, как здесь было раньше, но слуги, да и сами сироты не казались убитыми горем. О таком отношении к усопшим, лишний раз стоит задуматься тем, кто хочет, что бы их в последний путь провожали не с облегчением или равнодушием, а искренней скорбью.

    Мы с запорожцем, наконец, смогли обменяться верхней одеждой. Хотя в сущности наше платье было в таком плачевном состоянии, что одно другого стоило. Для того чтобы переодеться, нам пришлось уединиться, что в тесноте заполненного людьми дома было непросто. Ключница, старуха, с лицом доброй бабы-яги, указала нам на уединенную светлицу в пристроенном к избе тереме.

    Мы поднялись по узкой лестнице на второй этаж. В теремке, украшавшем помещичью избу, наверху, оказалась крохотная комнатка, с полатями. Здесь было чисто и пахло сухой травой и птичьими перьями. Я с вожделением воззрился на полати, застеленные пышной периной. Уже не помнилось, сколько времени назад, удавалось поспать в комфорте.

    -  Что ты собираешься делать дальше? - спросил я, возвращая Степану его жупан и получая назад свой камзол и кинжал. Теперь в распоряжении казака оказался весь здешний арсенал, так что нужды в моем оружии больше не было.

    Парень смутился, виновато отвел глаза, потом неопределенно махнул рукой:

    -  У меня одна дорога, в Запорожскую Сечь, - он замолчал, исследуя новые прорехи в своей одежде, потом как бы в раздумье, продолжил, - с другой стороны и сирот на произвол судьбы не бросишь… Кто за невинные души заступится. Сам слышал, что сегодня мужики кричали, - он помолчал, потом сказал с горечью. - Только как это сделаешь, если нужно возвращаться? И так будет неправильно, и по другому плохо.

    -  Это правда, - скрывая улыбку, сказал я, - к тому же Кошкин велел тебе жениться на Дарье, а воля умершего священна… Не выполнить смертный грех!

    -  Правда?! - впервые как мы были вместе, Степан широко улыбнулся. - Я об этом как-то не подумал. Только как же, вдруг Дарья за меня не захочет? Сам понимаешь, насильно мил не будешь!

    -  Как же она может не захотеть, когда это воля батюшки. Думаю, она против нее не пойдет. Да и ты, если женишься на ней, сможешь заботиться о сиротах.

    Господи, как бывает приятно делать добрые дела! Парень после моих слов, разве что не засветился изнутри. Правда, потом, так же быстро, как загорелся, потух.

    -  Как же мне жениться, когда я запорожский казак. У нас это не по обычаю…

    Теперь нужно было ему помочь решить логическую задачу.

    -  Ты в Сечь своей волей пошел? - спросил я.

    -  Своей, - подтвердил он.

    -  Значит, можешь своей волей и выйти, тем более что для благородного дела. Видно Господь так захотел, что бы вы с Дарьей встретились, Вот тебе теперь и будет возможность, совершит подвиг, оберегать ее и детей.

    -  Я оберегу! - ответил он с жаром и так двинул в стену кулаком, что я бы не позавидовал тому, кто решится обидеть сирот.