-  Спать нужно ночью, а не днем, - здравомысляще, объяснила она, очередной раз, продемонстрировав, что у мужиков, в частности у меня, с адаптацией к обстоятельствам не все в порядке. - Будет еще время выспаться!

    Против этого мне нечего было возразить, да и не особенно хотелось. Тем более что мы все равно уже были раздеты…

    Потом, после всего, мы, сумели немного поспать. Отдохнуть было жизненно необходимо. Вечером должны были прийти крестьяне, и к этому времени следовало решить, что семейство Кошкиных будет делать дальше. То, что я говорил Степану, о его женитьбе, будущей семье, были лишь предположения, правда, построенные на наблюдении за отношениями молодых людей. Как пойдут переговоры с мужиками, я прогнозировать не мог. У помещика было столько врагов, что ненависть к нему, даже мертвому, могла привести к самым неприятным последствиям. Теперь, когда от меня ушел Полкан, мы со Степаном остались вдвоем против всех. Гривова и Ивана Степановича, я не считал. Защищать помещичьих пащенков было не их дело, к тому же они были пришлые, погорельцы и авторитета в здешней общине не имели.

    Чем кончится сегодняшний день, я не представлял, но знал твердо, что пока жив, не позволю убить детей, каким бы подлецом и тираном ни был их отец. И еще не мог допустить, чтобы сюда для разборки и наказания крестьян, пришли стрельцы. Тогда пострадают и взрослые, и дети, только не барские, а крестьянские. Короче говоря, ситуация складывалась очень сложная и разрешать ее нужно было на чистую голову.

    Проспав около часа, мы с Марфой проснулись от гомона в нижней части терема. Дверь в светлицу почему-то закрывалась на засов только снаружи, внутри запоров не оказалось и в любую секунду нас могли прихватить, что называется, голенькими и тепленькими. Оставив девушку досыпать, я оделся как по тревоге и пошел узнавать, кто так шумит.

    Оказалось, что внизу собрались дворовые люди и обсуждали ситуацию.

    Мое появление заставило всех замолчать. Похоже, то, что мы с Марфой заняли теремную светелку, никто не знал. Холопы молча смотрели, как я спускаюсь вниз по лестнице.

    Все они были безоружны, а я при сабле и кинжале. Больше других струхнул давешний герой, заколовший барина. Он сменил свой красный кафтан на серый крестьянский армяк, но я его все равно сразу узнал.

    -  О чем спор, добрые люди? - миролюбиво спросил я, присаживаясь на свободное место.

    То, что я никак не представляю интересы помещика, холопы знали. Как знали и о сожженной по приказу Кошкина избе, в которой мы с Марфой жили. Может быть, кто-то из них был даже исполнителем. Однако сегодняшнее утреннее противостояние с оружием в руках, ставило нас по разные стороны баррикады.

    -  Вот, собрались, поговорить, как дальше жить, - сказал представительный мужчина, с круглыми, калорийными щеками. - Не знали, что ты здесь…

    -  Понятно, - сказал я и спросил убийцу. - Ты за что барина заколол?

    Мужик нахмурился и не ответил. За него объяснил другой, совсем маленького роста, но с большой лобастой головой:

    -  Бабу его боярин велел до смерти забить, Нельзя гайдукам жениться, а он, - маленький кивнул на убийцу, - ослушался и тайно венчался. За ослушание и запороли.

    Налицо оказалась еще одна любовная драма и человеческая трагедия.

    -  А почему не тебя запороли, а жену? - спросил я, не поняв логики в наказании.

    -  Баба его барину глянулась, хотел, что бы только с ним жила, а Гаврила ее увел да под венец.

    -  Не успели мы с ней к вам в казаки уйти, - с тоской сказал убийца.