Кошмар. На улице ярко светило солнце, дул теплый, еле заметный ветерок, и одуряюще пахло распустившимися по всему городу и его окрестностям маками. А я, вместо того чтобы, разомлев от жары, валяться на берегу Каппы и слушать длинные монологи Зенедина, вынуждена работать, да еще и без всякой надежды на успех. Еще пару минут я с полной отдачей жалела себя, несчастную, затем, решив, что бальзама на раны пролито достаточно, спустилась к воде, где под прикрытием набережной переоделась и, распустив изрядно поднадоевший пучок, собрала волосы в хвост. Я надеялась, что этот гибрид Айлии и мадам Габриэллы имеет минимальные шансы привлечь внимание Антея. Закончив маскировку, я поднялась по ступенькам и, присев так, чтобы краем глаза видеть боковой выход, принялась терпеливо ждать.

Заниматься столь интеллектуальным и энергоемким делом пришлось недолго – вскоре из дверей появился Антей и, даже не оглянувшись, направился по улочке в сторону площади. Если вдуматься, довольно странное поведение для убийцы; единственное, что я смогла придумать в его оправдание, – неопытность.

Отпустив объект на максимально допустимое при соотношении нашего с ним опыта расстояние, я покинула наблюдательный пункт и отправилась следом, держась в тени домов. Даже если Антей не ровен час оглянется, его глаза, привыкшие к яркому солнцу, не смогут меня обнаружить. Рассуждая подобным образом, я совершенно уверилась в собственной безопасности и задумалась о чем‑то, не слишком имеющем отношение к происходящему, а когда, споткнувшись о выступающий булыжник, очнулась, то выяснилось, что спина Антея впереди больше не маячит. Пробормотав что‑то вроде: «Так тебе и надо, впредь стоит быть внимательней», я подавила первый порыв броситься сломя голову в произвольном направлении и дала себе труд подумать.

По моим предположениям, Антей шел к площади, но, очевидно, это не так. Значит, по дороге он куда‑то свернул. Обыскивать все дома – занятие совершенно неперспективное, поэтому я ускорила шаг и довольно быстро обнаружила узкую, уходящую в сторону улочку, а на ней и знакомый силуэт. Мой еще вчерашний ухажер стоял на высоком крыльце и звонил в дверь. Замерев и зачем‑то задержав дыхание, я принялась осторожно наблюдать за происходящим из‑за угла.

Пару раз нажав на панель звонка, Антей спустился обратно на мостовую и прислонился к столбику крыльца, всем своим видом символизируя терпеливое ожидание. Долгим оно не оказалось – минут через шесть по ступенькам легко сбежала девушка, привстав на цыпочки, поцеловала юного мсье Фау в щеку, затем взяла за руку и потащила в противоположный конец улицы.

Увиденное меня настолько потрясло, что я, напрочь забыв о какой‑либо маскировке, пошла следом. Дойдя до крыльца, у которого разыгралась недавняя душещипательная сцена, я остановилась и уставилась на дом. Он оказался совершенно обычным, небольшим особнячком, коих в округе было множество. В тот момент, когда я совсем собралась пойти дальше, дверь дома распахнулась и довольно дружелюбного вида женщина, чем‑то напоминающая мадам Джоннси, поинтересовалась:

– Что вам угодно, мадам?

Ответа на этот вопрос у меня не было, и, пока я судорожно пыталась его изобрести, губы сами собой вымолвили:

– Антей...

– Так вы Антея ищете, – тут же во весь рот заулыбалась собеседница. – Опоздали чуток, они с Гертой только‑только ушли. А вы кто ему будете? – Взгляд женщины скользнул по моему не совсем стандартному одеянию.

– Тетя я ему, со стороны отца, вчера из деревни приехала.

– Понятно. А я опекунша Герты, Окулина, небось слышала про меня, – тут же перешла на «ты» женщина. – У меня предложение есть.

– Внимательно слушаю. – По примеру Антея я прислонилась к столбику крыльца.

– Я так надеялась, что Герта с Антеем когда‑нибудь поженятся, – с воодушевлением заговорила мадам Окулина.