|
Энни считала его слишком сдержанным, даже скрытным, словно он хранил в памяти некую величайшую тайну или нес в душе тяжелое бремя прошлой боли. Внешне он производил впечатление вполне веселого и радующегося жизни человека, но Энни была уверена, что в действительности он вовсе не такой. Стефан был высоким, выше шести футов, симпатичным мужчиной с элегантной короткой стрижкой. Она знала, что он выходец из Польши, и иногда задумывалась, а вдруг он потомок какого‑нибудь знатного семейства. Многие поляки, с которыми ей доводилось иметь дело, утверждали, что они из аристократического рода. Стефан никогда об этом не говорил, но в том, как он держится, в гордой посадке головы было поистине что‑то аристократическое и величественное.
– А вы Энни, верно? – спросил он. – Сержант Энни Кэббот. – Теперь уже инспектор, Стефан. Ну, как идут дела? – А я и не знал, что вы принимаете участие в расследовании. – У меня свое дело, касается оно только Теренса Пэйна, – объяснила Энни. – Я работаю в отделе по расследованию жалоб и дисциплинарных нарушений. – Ни за что не поверю, что прокуратура позволила бы этому выродку хоть когда‑нибудь выйти из тюрьмы, – сказал Стефан. – Выясняете, оправдано ли обстоятельствами лишение этого человека жизни? – Надеюсь, что именно с такой точки зрения будет рассматриваться это дело, но кто знает… А пока мне нужно было осмотреть это место. – После нас вряд ли что‑то можно разглядеть, – покачал головой Стефан. – Но наши старания увенчались успехом. Мы нашли еще одно тело. Хотите взглянуть? – Непременно, – ответила Энни, подлезая под ленту. – Только будьте осторожны, – предупредил Стефан. – Не заходите за ограничительные ленты. Соблюдая все рекомендации Стефана, Энни подошла к раскопанной могиле. Она разглядела часть черепа, плечо и часть левого предплечья. – Сколько пролежал труп? – спросила она. – Трудно сказать. – Стефан приподнял брови. – Несколько месяцев. – Он представил ей двух мужчин, склонившихся над разрытой могилой: один из них был ботаником, другой – энтомологом. – Эти ребята помогут нам с определением времени захоронения. Мы попросили еще и доктора Уильямса из университета оказать нам помощь. Энни помнила этого длинноволосого молодого доктора с большим кадыком еще по расследованию преступления в деревне Хоббс‑Энд, помнила, как ласково он гладил тазовую кость Глории Шэклтон, с вожделением поглядывая при этом на Энни. – Я понимаю, это не мое дело, – повела плечами Энни, – но не слишком ли много народу для одного трупа? Стефан посмотрел на нее сощуренными от солнца глазами. – Да, – согласился он. – Но пусть лучше они участвуют в деле сейчас, чем потом будут ставить нам палки в колеса. – Вы правы. Энни пошла назад к своей машине. Все, что могла выяснить на Хилл‑стрит, она выяснила, можно было уезжать. К тому же, взглянув на часы, она вспомнила, что ей надо быть еще и на вскрытии.
– Скажите, ну какого дьявола вы так разоткровенничались с журналисткой? – рассерженно выговаривал Бэнкс. – Я что, не предупреждал вас? – Сейчас, слушая вас, я впервые поняла, что мы живем в полицейском государстве, – произнесла Мэгги Форрест. Сложив руки на груди, она злыми, полными слез глазами смотрела на Бэнкса. Они стояли в ее кухне – Бэнкс, сжимающий в руке газету «Пост», и Мэгги, которую его приход застал за уборкой посуды после завтрака. Прочитав в Миллгарте статью, Бэнкс сразу же бросился на Хилл‑стрит. |
