Ей так хотелось, чтобы здесь, сейчас, рядом оказался человек, который хотя бы попытался понять ее, Джанет, пока жизнь не превратилась на суде в шумное представление.

Дженни Фуллер и Бэнкс выбрали для обеда менее экзотическое место, а именно паб «Куинс армс». Заведение было переполнено туристами, но им удалось занять маленький столик – такой маленький, что они едва разместили на нем тарелки с ростбифом и йоркширским пудингом и свое питье. Им повезло, что они успели до двух часов – в это время в пабе прекращают подавать еду. Дженни заказала пинту лагера, а Бэнкс – пинту шанди, поскольку ему еще предстоял допрос. Вид у него по‑прежнему усталый, подумала Дженни, постоянные мысли о расследовании мешают ему заснуть вовремя и часто будят по ночам. К тому же добавились переживания из‑за беременности Сандры.

Дженни и Сандра в свое время приятельствовали. Тесной близости между ними не было. Дженни часто ездила в Америку, потому довольно редко виделась с Сандрой, и сейчас даже не рассчитывала, что они возобновят знакомство. Если бы ей надо было принять чью‑то сторону – такой выбор приходится делать многим людям, – она выбрала бы Алана. Дженни всегда считала их брак прочным, хотя бы потому, что Алан отверг ее, когда она пыталась его соблазнить – это было для нее в новинку, – однако, как выяснилось, она ошибалась. Хотя она никогда не была замужем, Дженни, наверное, была первой женщиной, которая призналась, что не особенно разбирается в вопросах брака, а внешние признаки не всегда отражают сумятицу и разброд, которые царят в душах супругов.

Поэтому Дженни не могла даже предположить, что творилось в голове Сандры. Алану тоже было неизвестно, когда Сандра встретила Шона, до или после разрыва с ним, а может, именно он и явился реальной причиной их расставания. В этом Дженни сомневалась. Как и большинство проблем, эта не возникла в одночасье и не появилась из‑за Шона. Шон был не более чем подвернувшимся выходом из ситуации, назревавшей в течение многих лет.

– Так что ты говоришь, какая машина? – спросил Бэнкс.

– Голубой «ситроен».

– Номер ты, конечно, не запомнила?

– Должна признаться, даже в голову не пришло. Да и зачем? Я увидела ее в Олдертхорпе: припарковалась рядом. А когда отъехала от Сперн‑Хед, она все время держалась немного позади, чтобы постоянно видеть мою машину.

– И где ты ее потеряла?

– Да я и не теряла. Я заметила, что машина отстала, когда свернула на дорогу М62, к западу от Гулля.

– Водителя не разглядела?

– Нет. Даже не знаю, кто был за рулем, мужчина или женщина.

– Какие у тебя планы?

– Мне надо сделать кое‑какую работу для университета, и завтра у меня там аудиторные занятия. Я могу перенести их, но…

– Не надо, – сказал Бэнкс. – Тем более что Люси Пэйн освободили. Теперь спешить некуда.

– Тогда во вторник или в среду я смогу поговорить с Китом Мюрреем в Дареме. А потом с Лорой в Эдинбурге. Я работаю над профилем Линды‑Люси, но мне не хватает некоторых подробностей.

– Каких?

– В этом‑то вся проблема. Если б я знала! У меня такое чувство, будто я что‑то упустила. – Заметив, каким настороженным стало лицо Бэнкса, она похлопала его по руке. – Да не волнуйся, никаких интуитивных озарений в профиле не будет. Я просто делюсь с тобой.

– Ну ладно.

– Ты бы назвал мою проблему недостающей связью. Не могу нащупать связь между детством Линды и вероятностью участия Люси в похищениях и убийствах.

– Такой связью может быть сексуальное насилие.

– Да, многие из тех, кто подвергся сексуальному насилию, сами становятся насильниками – это своего рода цикл, – и, судя по рассказу Морин Несбит, Линда уже в одиннадцать лет была хорошо осведомлена в вопросах секса.