|
Следователь прокуратуры, которому было поручено вести дело, Джек Уитэкер, оказался моложе, чем она его представляла, – около тридцати, рано облысевший и слегка шепелявивший. Его рукопожатие оказалось твердым, а рука – слегка влажной. Его кабинет был несравненно более опрятным, чем офис Стаффорда Оука в Иствейле, где ни одна папка не находилась на положенном месте, зато их обложки были украшены олимпийскими эмблемами, кольца которых оставили кофейные чашки.
– Есть новости? – спросил следователь Энни, дождавшись, когда она устроится на стуле напротив него. – Да, – ответила Энни. – Констебль Тейлор изменила свои показания сегодня утром. – Позвольте взглянуть? Энни протянула ему исправленные показания, и Уитэкер стал читать. Закончив, положил листы на стол, подвинул их к Энни. – Ваше мнение? – спросила она. – Мое мнение такое, – медленно произнес Джек Уитэкер, – что мы можем предъявить Джанет Тейлор обвинение в убийстве. – Что? – Энни не поверила услышанному. – Она действовала как полицейский при исполнении обязанностей. Я рассчитывала на убийство при смягчающих вину обстоятельствах или – в самом худшем случае – на непреднамеренное убийство. Но убийство? Уитэкер вздохнул: – Дорогая моя, вы, похоже, не в курсе последних новостей? – Каких новостей? Энни по дороге в Лидс выключила в машине радио, размышляя о деле Джанет и переживая неловкость, оставшуюся после встречи с Бэнксом. – Перед самым обедом присяжные вновь вернулись к рассмотрению дела Джона Хэдли, девонского фермера. – Я в курсе дела Хэдли. И каков вердикт? – Виновен в убийстве. – Господи боже мой! – воскликнула Энни. – Поймите, Хэдли – обычный гражданин. Он выстрелил налетчику в спину. Джанет Тейлор… Уитэкер поднял руку: – Дело в том, что решение суда – это что‑то вроде послания нам, и мы должны показать, что действие законов, которыми он руководствуется, распространяется на всех. Мы не можем дать прессе повод вопить, что мы проявляем мягкость в отношении Джанет Тейлор только потому, что она сотрудник полиции. – Так это политическое решение? – А вы как думали? Справедливость должна торжествовать… – Справедливость? – гневно оборвала тираду Уитэкера Энни. Он приподнял бровь: – Поверьте, я все понимаю, но, согласно своим показаниям, Джанет Тейлор пристегнула Теренса Пэйна наручниками к металлической трубе после того, как обездвижила его, и еще дважды изо всей силы ударила дубинкой. Это преднамеренное убийство. – Но она не думала его убивать. – А уж это решать присяжным. Любой хороший обвинитель сможет доказать, что она чертовски хорошо представляла, какое воздействие окажут на Пэйна два последних удара по голове после семи уже нанесенных. – Поверить не могу… – с трудом произнесла Энни. – Никто не испытывает большего огорчения, чем я, – со вздохом объявил Уитэкер. – Кроме Джанет Тейлор. – Так не надо было убивать Теренса Пэйна. – Да что вы, черт возьми, знаете? Вы что, были там, в этом подвале, видели, как ваш напарник умирает, истекая кровью, видели мертвую девушку на матраце? У Тейлор не было и секунды, чтобы, как вы говорите, представить, какое воздействие окажут ее удары, потому что на нее бросился человек с мачете. Да это же просто подлый фарс! – Успокойтесь, Энни, – попросил ее Уитэкер. Энни, встав со стула, заходила по кабинету, сцепив пальцы рук: – Легко сказать! Не могу я успокоиться. |
