Бэнкс пришел в «Крысолов» десятью минутами раньше условленного, взял в баре пинту пива и сел за столик возле окна, расположившись спиной к стене. С его места открывался впечатляющий вид. Ухоженные сады были засажены всех оттенков радуги цветами, а на той стороне реки высокие деревья, ронявшие облетающие лепестки, маскировали убожество архитектуры Ист‑Энда. Он все‑таки сумел разглядеть несколько обшарпанных двухквартирных домов и две высокие жилые башни, торчащие, как два пальца, протянутые для рукопожатия небу, а позади – заросшую пышной растительностью долину с полями ярко‑желтого рапса и даже представил себя петляющим на машине меж едва различимых вдали изумрудных Кливледских холмов.

С его места были видны и задворки дома Дженни Фуллер, обращенные к зеленеющей роще. Временами он с тревогой вспоминал о Дженни. В ее жизни, похоже, нет ничего, кроме работы. Вчера она вроде бы шутливо рассказывала о том, как ей не везет в отношениях с мужчинами, но Бэнксу доводилось встречать некоторых ее дружков, и к ним, по его мнению, нельзя было относиться с улыбкой. Он помнил возмущение, разочарование и ревность – да‑да ревность, – которые испытал несколько лет назад, явившись допрашивать завзятого игрока‑неудачника по имени Деннис Осмонд, проходящего по одному делу в качестве подозреваемого, и увидел через приоткрытую дверь его спальни Дженни: ее волосы были в беспорядке, а халатик из полупрозрачной ткани норовил соскользнуть с плеч. А как‑то Бэнксу пришлось выслушать ее горестные излияния по поводу неверного Рэнди. Да, Дженни подбирает совершенно неподходящих партнеров – неудачников и врунов. Самое печальное, что она отлично знает, с кем связывается, но ее это не останавливает.

Энни, что было для нее необычно, опоздала на пятнадцать минут. Идет, словно против воли, подумал Бэнкс, а обычно походка у нее энергичная, так и кажется, что сейчас подпрыгнет. Заказав себе пива, Энни присела за столик, и Бэнкс, понял, что не ошибся: она очень расстроена и взволнована.

– Трудный день? – спросил он.

– Угадал.

У Бэнкса день был ничуть не лучше. Для начала письмо от Сандры, без которого он мог бы легко обойтись. Затем – беседа с Кэнди. Она рассказала много интересного, но в ее информации не хватало самого необходимого – прямых улик, которые будут ему так нужны, если придется объявить Люси Пэйн в розыск и арестовать за что‑либо посерьезнее поездок в автомобиле с целью высмотреть сексуальный объект. Беда в том, что эти странные подробности – детство Люси, сатанинские штучки в Олдертхорпе, убийство Кэтлин Мюррей и вот теперь заявление Кэнди – вносили сумятицу в мысли и порождали серьезные проблемы, но в конечном счете, как неоднократно говаривал начальник окружной полиции Хартнелл, «ничего не добавляли».

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Я только что арестовала Джанет Тейлор.

– Осмелюсь предположить, что истинная причина – вердикт, вынесенный присяжными по делу Хэдли?

– Да. Похоже, об этом знают все, кроме меня. Прокуратура хочет всем показать, что она стоит на страже высшей справедливости. Но чертова политика прет отовсюду, вылезает как шило из мешка.

– Ну это не новость.

Энни уныло посмотрела на него:

– Знаю, но меня это не утешает.

– Они пойдут с ней на сделку.

Энни пересказала разговор с Дженни.

– Тогда процесс обещает быть интересным. Что говорит Чамберс?

– Ему до лампочки. Он отсчитывает минуты, оставшиеся до пенсии. Я тоже ни секунды не останусь в этом отделе. Как только появится вакансия в управлении уголовных расследований, сразу возвращаюсь обратно.

– Конечно, возвращайся, мы будем тебе очень рады, – с улыбкой произнес Бэнкс.