– Каким образом?

– В меру своих сил. Ну понимаете… мы были слишком слабыми, чтобы отказаться… иногда они прислушивались к ее словам. И она спасла котят. П‑п‑папа хотел их утопить, а Линда спрятала их и потом пристроила.

– Так, значит, она любила животных?

– Она их просто обожала. Даже хотела стать ветеринаром, когда вырастет.

– А почему не стала?

– Не знаю. Не хватило знаний или просто передумала.

– Она тоже была жертвой взрослых?

– Конечно, – кивнув головой, подтвердил Кит. – Мы все…

– Она была их любимицей, – добавила Лора. – До тех пор… до тех самых пор, пока…

– Договаривайте, Лора, и успокойтесь.

Лора залилась румянцем смущения и отвела взгляд в сторону:

– До тех пор, пока не созрела… по‑женски. Тогда ей было двенадцать лет. После этого они утратили к ней всякий интерес. Их любимицей стала Кэтлин. Ей было всего девять, как и мне, но ее они любили больше.

– А какой была Кэтлин?

Глаза Лоры засияли.

– Она была… как святая… Переносила безропотно все, что те… люди делали с ней. Кэтлин… не знаю, как поточнее выразиться… излучала какое‑то одухотворяющее сияние, но она была слишком х‑хрупкой, слабой и почти постоянно болела: не могла выносить наказаний и побоев, которыми они щедро ее награждали.

– А как они наказывали?

– Сажали в клетку, по многу дней не давали еды.

– Скажите, почему никто из вас не пожаловался властям? – спросила Дженни.

Кит и Лора в который раз обменялись взглядами.

– Мы не осмеливались, – ответил Кит. – Они грозились убить нас, если мы скажем хоть слово.

– И они же были… наши родители, семья, – добавила Лора. – Все дети хотят, чтобы мама и папа любили их, верно? А значит, приходится делать то, что они велят, иначе п‑п‑папа… п‑папа возьмет и разлюбит.

Дженни сделала несколько глотков чая, на мгновение прикрыв чашкой лицо. Почему на глаза навернулись слезы? То ли от злости, то ли от жалости, а может, от того и другого вместе? Не важно, главное – не показывать их Лоре.

– К тому же, – продолжил Кит, – откуда нам было знать, что другие дети живут совсем иной жизнью?

– А в школе?

– В школе мы держались особняком. Нам было велено не рассказывать о том, что происходит у нас дома. Ведь это семья, и никому не должно быть до этого дела.

– А вы что делали в Олдертхорпе? – спросила Дженни Кита, неожиданно возвращаясь в настоящее.

– Я пишу книгу, – ответил он, – о том, что там происходило… Думаю, людям следует знать эту историю. Такое не должно повториться.

– А почему поехали за мной?

– Решил, что вы репортер, выискиваете очередную сенсацию.

– Имейте в виду, Кит, очень скоро в Олдертхорп нахлынут целые полчища журналистов. Удивительно, что их там еще нет.

– Я догадывался.

– Значит, вы приняли меня за репортера. И что же вы собирались со мной сделать?

– Да ничего. Просто хотел посмотреть, куда вы поедете, и убедиться, что не повернете обратно.

– Ну а если бы я вернулась?

Вместо ответа Кит развел руками: не знаю.

– Скажите, вы сразу поняли, что речь идет о Линде, как только прочитали новости о семействе Пэйн? – Дженни повернулась к Лоре.

– Да, – ответила Лора. – Фотография, конечно, нечеткая была, но я же знала, что она вышла замуж за Терри, и где она живет, тоже знала.