|
И это мое мнение ИРЦ пусть доведет до сведения всех. Я знаю, что и без того можно положиться на сдержанность и чуткость людей – ну, а все‑таки. Пусть взрослые удержат любопытство и свое и особенно детей. Пусть каждый поставит себя на место Пришельца: пережить все, что довелось ему, плюс вживание в новый мир – не ребенку, сложившемуся человеку! Если сверх этого навалить еще прошлое и драму Дана – нагрузка на психику запредельная. Конечно, если он спросит, никто не вправе уклониться от истины. Но велика вероятность, что о самом больном и страшном он не спросит, приятного мало. Ему и без того будет о чем нас расспрашивать. Как и нам его… Обживется, глубоко вникнет в наш мир, в нового себя – тогда и знания Дана в себе он осознает как реальность – и сам их сообщит, без расспросов.
АСТР. Но не исключена возможность, что он не дозреет, не осознает и не сообщит? ИЛО. Не исключена. АСТР. Тогда как? ИЛО. Тогда никак. Пошлете новую экспедицию.
3. КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?
И вот он среди них. На лужайке между деревьями и домиками, в кресле‑качалке возле лиственной сосны. И другие вокруг – кто в кресле, кто сидит на траве, скрестив ноги, кто лежит, подпершись, – смотрят на него. Ночь сверкает звездами, шумит листвой, навевает из леса терпкую хвойную прохладу. Стены ближних домов посылают на лица мягкий ненавязчивый свет. Людей здесь не так и много. Посреди лужайки вытянулся из травы на ножке ячеистый шар; в центре его трепещет, меняет очертания, притягивает взгляд малиновый язычок. Это – сферодатчик ИРЦ. Он уже кое‑что знает… И что яркие звезды над ним – не только звезды, но и станции, ангары, заводы Космосстроя – заполнившей стационарную орбиту вокруг Земли зоны космического строительства, производства, сборки, заправки и загрузки планетолетов и звездолетов; там же космовокзалы, станции связи по Солнечной, места тренировки астронавтов и многое, многое другое. Эти тела и сбили его с толку, когда он пытался по звездам определиться во времени. И что занесло его не на геологическую эру, не на цикл прецессии даже – на два века. Теперь иное летосчисление, от первого полета человека в космос; на счетчике 205 лет с месяцами. 2166 год по‑старому – всего‑навсего. Двадцать второй век… И что ИРЦ, чьи шары‑датчики и здесь, и в коттеджах, повсюду, расшифровывается как Информационный Регулирующий Центр. Это общепланетная система электронных машин с многоступенчатой иерархией: планета, материки, зоны, районы, коллективы – с ответвлениями на Космосстрой и Луну; в введении ИРЦ связь, нетворческая информация, производство и распределение нужного людям по их потребностям. Он, как и все, обладает теперь индексовым именем, которое является и именем, и краткой характеристикой, и адресом для связи и обслуживания через ИРЦ – документом. Оно составляется из индексов событий, занятий, дел, в которых человек оставил след. Имя его Альдобиан 42/256. Аль – от Альфреда, остальное: биолог, специалист по анабиозу; в числителе дроби биологический возраст, в знаменателе календарный. В обиходе он был уже просто Аль – как и первые знакомцы его, носители длинных индексовых комбинаций, были для всех просто Ило, Тан, Эоли. И он владел языком этих людей, даже знал, как новая речь выражается письменно. Принесли ему из читального зала, где он так глупо грохнулся в обморок, книги с разноцветно светящимися текстами: смысл передавали знаки, более близкие к линейчатым спектрам, чем к буквам. И он знал, почему так много понимает и помнит, почему видит тепловые лучи: ему сделали трансплантацию особо поврежденной части мозга. Пересадили от кого‑то погибшего. Удивляться здесь нечему, пересадки тканей осуществляли и в XX веке, Берн сам участвовал в таких опытах. Правда, на мозг тогда не покушались – но должна же была медицина продвинуться! Словом, с ним все обошлось. |
