— Какие? — спросил Грэг Леденцов стал перечислять:

— Валентине помочь. Сходить на концерт «Плазмы». По-моему, надо посетить того отличника, стоявшего на коленях. Отметить Ирин день рождения… — И, увидев, что капитан понес на кухню посуду, добавил: — Готовиться к нашей с Иркой свадьбе. А?

Ребята согласно кивнули. Лишь избитое тело да чугунная усталость помешали Леденцову крикнуть от радости или всхлипнуть: шатровые приняли все дела. Лейтенант знал, что мороки с ребятами будет еще много, он еще повсхлипывает… Но главный шаг сделан.

— Ирка, ты скоро заржешь, — предупредил Грэг.

— Чего?

— Печенье-то овсяное.

На тахте вновь зазвонил оранжевый телефон. Теперь ребята насторожились: они уже знали, что мог значить телефонный звонок в этой квартире. Но Петельников взял трубку спокойно, веря в порядочность судьбы, которая не станет посылать второе происшествие на дню.

— Вадим Александрович? — спросил грустный женский голос.

— Да, Людмила Николаевна, я вас сразу узнал. Ваш оболтус здесь.

— Вадим Александрович, я согласна, пусть он работает в милиции…

Петельников помолчал, не зная, что ответить.

— Вадим Александрович, пусть служит в органах, только не позволяйте ему жениться!

— Людмила Николаевна, если найдет достойную…

— Он уже нашел…

Капитан уязвленно помолчал, не ждавший такой скрытности от Леденцова.

— И кто же она?

— Ирина… с губой.

— Вы ошибаетесь, — рассмеялся Петельников.

— Завтра Боря меня с ней знакомит…

Людмила Николаевна заплакала. Капитан глянул на Леденцова, кормившего Ирку овсяным печеньем. И здравый смысл подсказал… Верный и откровенный его младший рыжий друг мог испугаться сказать правду.

— Людмила Николаевна, не плачьте. Все это не так…

— А как?

— Женитьба не совсем настоящая, в оперативных целях, — почти шепотом сказал Петельников.

— Вы приказали? — вспомнила она историю с опьянением сына.

— Приказал, — решительно согласился капитан, намереваясь завтра отменить эту женитьбу, чего бы ему это ни стоило.

— Но они намереваются идти в ЗАГС…

— Не страшно.

— Как же не страшно? Ведь их же распишут!

— Людмила Николаевна, там тоже наши люди, — брякнул он, лишь бы ее успокоить.

34

Субботний день выдался таким ясным и теплым, что горожане, готовые к холодам, сняли осенние куртки, распахнули чуть было не запечатанные окна и вышли на улицы. Солнце, которое летом жарило город, сейчас своими низкими лучами, казалось, просвечивает дома насквозь, как и уцелевшие на деревьях желтые листья Лето не хотело уходить, да зима его и не торопила.

Леденцов полулежал на диване с пачкой журналов, скопленных за месяц. Людмила Николаевна сидела в кресле. В углу тихонько играл магнитофон: мужчина и женщина ненавязчиво пели о горной лаванде, отчего казалось, что из растворенного окна слабо тянет душистым ветерком.

Они ждали Ирину Иванову.

— Юморная история, — заискивающе хихикнул Леденцов, показывая на журнал. — Женщина шла парком около двенадцати ночи. Кожаное пальто, деньги при себе. Никого нет, тьма. Вдруг из кустов. «Стоять!» Она остановилась. «Лежать!» Она легла «Ко мне!» Ну, женщина поползла на четвереньках, а за кустом увидела овчарку и дрессировщика.

Людмила Николаевна не ответила.