— Печать леди Кэрфакс, — пробормотал он, и вскинул взгляд на Гвинет и Герварда:

— Декан Александер просил меня расследовать попытку отравления. Я подозревал, что за всем этим стоит Генрих из Труро, и что мишенью заговорщиков был вовсе не декан, а отец Эйдан. Повара декан Александер выгнал — улик против него мы не нашли, но и доверять ему было нельзя. Мои люди донесли, что повар отправился прямиком к леди Кэрфакс. Тогда я понял, что она тоже замешана в этом деле, но доказать ничего не мог.

— Так вот почему леди Изабелла испугалась, узнав, что вы расследуете обстоятельства смерти Натаниэля де Бира! — понял Гервард. — Она боялась, что вы узнаете о шантаже, а тем самым и о её участии в заговоре!

— Так и есть, — кивнул отец Годфри, перечитывая записку. — Только это, увы, тоже не улика. Если бы леди Кэрфакс осталась жива, я не смог бы привлечь её к ответственности.

Гвинет вздрогнула. Леди Изабелла Кэрфакс сполна заплатила за все свои грехи.

— Наверное, леди Изабелла боялась, что М и её убьёт, — прошептала она. — А погибла по нелепой случайности…

— Да, Марион ле Февр может это подтвердить, — кивнул Гервард и добавил задумчиво:

— Если, конечно, она сама не убила леди Изабеллу. Госпожа ле Февр так разозлилась, когда её выгнали из комнаты!

— Глупости! — рассердилась Гвинет. Её брат сам не понимал, что несёт, обвиняя вышивальщицу в таком ужасном преступлении. — Никто не пойдёт на убийство из-за комнаты в трактире!

Гервард пробормотал что-то в своё оправдание и попытался сменить тему.

— А вы не боитесь, что отравители предпримут вторую попытку? — спросил он у отца Годфри.

Тот покачал головой.

— Отец Эйдан отбыл в Святую Землю с письмами для короля Ричарда, — объяснил он. — Потому я и решил, что отравить хотели именно его. Если бы Генрих из Труро сумел подменить отца Эйдана своим человеком, он мог бы шпионить за Ричардом… Может, даже попытался бы убить его.

— То есть у заговорщиков был только один шанс, — сказал Гервард. — А потом отец Эйдан уехал.

— Всё верно, — подтвердил отец Годфри. — Он, слава Богу, не пострадал.

— Там есть письмо священника, — сказала Гвинет. — Наверное, он должен был занять место отца Эйдана.

Годфри де Массар снова перебрал пергаменты и вытащил письмо отца Герберта.

— Этот человек тоже боится М, — заметил он. — И не зря. Николас и Натаниэль оба умерли, и леди Изабелла тут не при чём. Она не ездила в Лондон, и не имела причин желать смерти аптекарю Николасу. А Натаниэль де Бир, хоть он и шантажировал её, умер раньше, чем леди Изабелла прибыла в Гластонбери.

— Так вы думаете, что Натаниэля убил М ? — спросила Гвинет.

— Возможно, — кивнул отец Годфри и вдруг усмехнулся.

— А вы никогда не думали, что М — это я? — спросил он. — Приезжий, да ещё из Уэллса…

Гвинет почувствовала, что краснеет.

— Что вы, отец Годфри, — быстро сказал Гервард. — Мы с Гвинет никогда вас не подозревали — правда, Гвинет?

— Нам это даже в голову не приходило, — пролепетала Гвинет.

Отец Годфри окинул их подозрительным взглядом, но промолчал, и вернулся к письмам. Непрочитанным оставался только один пергамент — тот, что был написан на арабском.

— Так вот что отец Герберт ценит так дорого. Хотел бы я узнать, что в нём такого особенного…

— Мы знаем, сэр, — сказал Гервард. Брови священника удивлённо поползли вверх.

— Помните Вазима Хараба, мавританского купца?

— Помню, как же, — кивнул отец Годфри. — Ещё один человек Генриха из Труро.