Но какова бы ни была природа этого конфликта, не было никакого сомнения в том, что характер Хокмуна меняется. Это был уже не тот человек, что сражался в битве при Кельне, но и не тот, кто был лишен каких-либо эмоций сразу после битвы, но человек совершенно новый, как будто Хокмун родился еще раз, но уже в совершенно ином качестве.

А тем временем Хокмун просто проснулся рано утром, обдумывая, как бы ему поскорее осуществить свой план и захватить в плен Ийссельду, а потом вернуться в Гранбретань, избавиться от Черного Камня и получить обратно свои земли, которыми владел он и его семья.

Когда он вышел из своих покоев, ему встретился Боджентль. Поэт-философ взял его под руку.

— Ах, милорд герцог, возможно, вы расскажете мне хоть что-то о Лондре. Я никогда там не был, хотя и много путешествовал по свету, когда был молод.

Хокмун повернул голову и посмотрел на Боджентля, зная, что увиденное им в ту же секунду увидят и те, кто наблюдает за ним в Гранбретани. В глазах Боджентля сквозил искренний интерес, и Хокмун решил, что пока его ни в чем не подозревают.

— Это большой, высокий и темный город, — ответил Хокмун. — Архитектура странная и повсюду многочисленные декорации.

— А его дух? Каков дух Лондры? Мне интересны ваши впечатления.

— Могущество, уверенность…

— Безумие?

— Я не могу определить, что такое безумие, а что такое — нормальность, сэр Боджентль. Возможно, вы находите меня несколько странным? Мои манеры неуклюжими? Поведение мое не таким, как у других?

Удивленный таким поворотом беседы, Боджентль осторожно посмотрел на Хокмуна.

— Почему вы… впрочем, да. Но почему вас это заинтересовало?

— Потому что все ваши вопросы кажутся мне бессмысленными. Я говорю так, не желая… не желая вас обидеть.

Хокмун потер подбородок.

— Просто я считаю их бессмысленными.

Они стали спускаться по лестнице в главный зал, где стоял стол, накрытый для завтрака, и где старый фон Вилак с большим удовлетворением накладывал на свою тарелку бифштекс огромных размеров из серебряной миски, которую держал перед ним слуга.

— Смысл, — пробормотал Боджентль, — вы не знаете, что такое безумие, а меня заставляете задумываться над словом «смысл».

— Я не знаю, — ответил Хокмун. — Я знаю только то, что делаю.

— Испытания, перенесенные вами, сделали из вас замкнутого человека — вы перестали разбираться в том, что означают мораль и сострадание? — сочувственно спросил Боджентль. — В таком состоянии нет ничего необычного. Читая старинные рукописи, можно узнать о многих случаях, когда люди при сильных душевных потрясениях до какой-то степени теряли возможность чувствовать. Хорошая пища и приятная компания быстро превратят вас в прежнего человека. Вам повезло, что вы приехали в Замок Брасс. Возможно, вас привел сюда внутренний голос.

Хокмун слушал без какого-либо интереса, глядя как по лестнице спускается Ийссельда и улыбается ему и Боджентлю.

— Хорошо отдохнули, милорд герцог? — спросила она.

Прежде чем Хокмун успел ответить, Боджентль опередил его:

— Он перенес больше страданий, чем мы думали. Я полагаю, нашему гостю понадобится неделя или, может, две, чтобы окончательно оправиться.

— Может быть, вы хотите сопровождать меня сегодня на прогулку, милорд? — любезно предложила Ийссельда. — Я покажу вам наши сады. Они так красивы.

— Конечно, — ответил Хокмун, — мне будет очень приятно посмотреть на них.

Боджентль улыбнулся, поняв, что мягкое сердце Ийссельды тронуто состоянием Хокмуна.