Ничего подобного я в этом времени еще не встречал, да и в нашем тоже. Таких ловкачей можно было увидеть разве что в боевиках.

    «Что это за чертовщина, - еще успел подумать я, - это просто какой-то Джеки Чан».

    От сильнейшего удара у меня сразу одеревенела половина лица. Неизвестный, между тем, не спеша, направился ко мне легкой, танцующей походкой. Я быстро повернулся на спину и неслышно вытащил из ножен саблю. В такой темноте рассмотреть лежащего на земле человека было совершенно нереально, к тому же, как я потом понял, он был совершенно уверен в точности и силе своего удара. После такого нокаута люди в себя быстро не приходят.

    -  Один, кажется, спекся, - негромко пробормотал он на современном русском языке.

    «Опять соотечественник отыскался, - подумал я безо всякой ностальгической теплоты, - что им здесь у нас, медом намазано!»

    -  Эй, - спросил он, наклоняясь ко мне, - ты живой?

    -  Живой, - ответил я, втыкая ему сабельный клинок в левую стону груди. Повернутое под нужным углом лезвие легко прошло между ребер и вышло под лопаткой.

    -  Ты что? - удивленно спросил он. - Как это?

    -  Так, - коротко ответил я, откатываясь в сторону, чтобы меня не придавило его тело. - Зря ты сюда пришел…

    Последние слова я сказал впустую, скорее всего, по инерции. Человек уже лежал ничком на траве и бился в агонии. Он еще пытался подняться, дышать, отчего у него клокотала на губах пена.

    -  Спи спокойно, дорогой товарищ, мысленно мы с тобой, - сказал я, с трудом поднимаясь на ноги. Голова гудела, как большой колокол, ее левую сторону я вообще не чувствовал. В темноте разобраться, что у меня с лицом было невозможно, но когда я приложил к щеке руку, она сразу намокла в крови.

    «Лихо он меня сделал», - думал я, направляясь к избе. Меня качало, как на палубе парусного корабля в сильный шторм, я пытался удержать равновесие и брел, с трудом переставляя ноги.

    «Завтра же нужно отсюда съезжать, кажется, за нас взялись всерьез», - решил я, втискиваясь в дверь, В избе голова закружилась так, что я не устоял на ногах и свалился на пол. Пока напутанные соратники зажигали свечи, охали, ахали, поднимали мое непослушное тело и устраивали его на лавке, я пребывал в полной расслабленности. Жизнь не американский боевик, после такого мордобоя не встанешь, как ни в чем не бывало, чтобы нежно заглянуть в глаза сомлевшей красавице. В реальности после такого удара можно пару недель проваляться в больнице и выйти оттуда, держась за стенку.

    Бестолковые действия наших девиц, мечущихся по избе, не зная, что делать, заставили сосредоточиться на реальности и вновь взять на себя бразды правления. Я отправил Аксинью в баню за теплой водой, Прасковье велел приготовить перевязочный материал, и постепенно все образовалось. Мне обмыли разбитое лицо. Внешние повреждения оказались незначительными, содрана кожа, неглубокие ранки. Однако левым глазом я почти не видел. Тошнило же, и кружилась голова, скорее всего, от сотрясения мозга.

    После перевязки мне стало легче. Я лежал на лавке и радовался жизни. Больше радоваться было нечему. Какие еще пакости может придумать неведомый противник, можно было только предполагать. Подлый удар из-за утла просчитать невозможно.

    Но хотя бы сегодня сюрпризов можно было не ждать. Такие мастера, как лежащий во дворе покойник, не нуждаются в помощниках и обычно действуют в одиночку. Однако напуганный рында был полон решимости победить всех врагов, и они, вместе с Аксиньей, пошли на пост.