-  Это то, что я думаю?

    -  Откуда я знаю, что ты там думаешь? - пожала плечами девчонка. - Глупости наверняка какие-нибудь.

    -  Сестренка, не дерзи, отшлепаю!

    -  О! Мсье понимает толк в извращениях!

    -  И как это работает? - Я нажал кнопку. Мне показалось, что ничего не происходит. В следующее мгновение Ми-ми, все это время спокойно лежавший у стола, сорвался с места и бросился в другую комнату. Паштет выгнулся дугой, зашипел, заметался по комнате и нырнул под комод. Даже меня самого слегка замутило непонятно отчего. Я поспешно выключил аппарат.

    -  Неплохо, а? - Женька так и лучилась от гордости. - Их давно сняли с производства, но я все рассчитала, заказала нужные детали, кое-что поменяла в схеме и - результат налицо. На оборотней это вообще должно действовать как удар по ушам.

    -  Должно?

    -  А где я тебе оборотня возьму, чтобы проверить? Я - не ты, с подозрительными типами не общаюсь. Нет чтобы спасибо сказать!

    -  Спасибо, - буркнул я. Надеюсь, девчонка не ошиблась в расчетах. Проверять-то игрушку придется не в лабораторных условиях. Если что пойдет не так, претензии предъявлять, возможно, будет уже некому.

    -  На здоровье, - в тон мне ответила Женька, устраиваясь на диване. Паштет, подозрительно оглядываясь, выбрался из-под комода. - Неко… Иди сюда, неко! Иди сюда, мой толстопузик! Фокс тебя напугал? Напугал моего толстопузика? Злой противный Фокс!

    Паштет одарил меня презрительным взглядом и, устроившись у Женьки в ногах, стал прилизывать стоящую дыбом шерсть. Ми-ми тоже вернулся в комнату и уселся перед диваном, преданно глядя на девчонку. Предатели!

    Я с независимым видом ретировался в свою комнату. Не хватало еще, чтобы меня осуждал мой собственный кот!

    Ретроспектива

    1702 год, село Преображенское

    Аудиенция завершилась.

    Придворные с любопытством разглядывали чужака, казалось, нарочно забившегося в самый дальний угол залы. Если таким манером он старался привлечь к себе как можно меньше внимания, то замысел его потерпел неудачу - сегодня ему выпало быть "предивным кунштюком". Хотя сам чужак выглядел вполне заурядно. Ростом был мал, телом скуден, черными волосами и смуглой кожей походил на греков, но греком не был. Не был он и "индейцем Узакинского царства", как именовал его атаман казачьей полусотни Атласов Владимир Васильевич. Суровый казак, собиравший ясак с камчадалов, так и остался в убеждении, что освободил из плена индейца, каким-то образом перебравшегося из Аляски на Камчатку. Не зная, верить или нет рассказам пленника, Атласов все же составил с его слов "скаски" об удивительном Нифонском царстве, путь к которому лежал через Камчатские острова. Донесения эти он привез с собой в столицу, прихватив и пленника в качестве живого подтверждения.

    Японцам уже случалось попадать в Россию, как правило, в результате кораблекрушений, но Дэнбэй Татэкава стал первым японцем, представшим перед царем.

    Дэнбэй с тоской разглядывал мысы непривычных европейских ботинок. О гэта, разумеется, в этом холодном царстве не приходилось и мечтать, но даже вонючие торбы из звериных шкур, которые приходилось носить в плену, и то были удобнее. По крайней мере, они не натирали ног. Дэнбэй раздраженно думал о тесной обуви и неуклюжем европейском костюме, в который его нарядили перед аудиенцией. Отвлекал себя на эти телесные неудобства, чтобы не допустить в душу недостойное мужчины отчаяние.

    Когда его освободили казаки, японец едва не расплакался, загоревшись мечтой вернуться к цивилизации.