-  Ешь, ешь, не останавливайся, - подбодрил его старец. - Опустошить надобно, дабы воды для увечных накипятить. Кабы не замерзли на морозе-то.

    Середин выловил луковицу, прожевал, зачерпнул себе еще две полные ложки, после чего в бессилии отвалился на лапник:

    -  Все, спасибо. Больше не могу.

    -  А и ладно. - Старец взял котел в руки, допил остатки супа через край. - Коли так, то подымайся. В дорогу нам пора, и без того засиделись. Распутывай своих скакунов.

    -  Куда? Зачем? - сонно отозвался Середин, закрывая глаза. - Ночь на дворе. Нам ныне только седло под голову да налатник на ноги, ничего больше и не нужно.

    -  Вставай, ведун! - потребовал старик. - Куда скакать, и сам ведаешь. Где Баба-Яга стоит, туда и торопимся.

    -  Какая Баба-Яга, волхв? - удивился Олег. - У нас два десятка раненых на руках. Да еще и убитых столько же. Тризну нужно поутру справлять, а потом назад, к жилью поворачивать. Увечных бросить нельзя, пропадут они без нас.

    -  Они с нами пропадут, ведун! - повысил голос старец. - Не за ними твари земляные охоту затеяли, меня травит нечисть Чернобогова! Коли останемся с увечными - сызнова придут, всех истребят, до единого. Без меня же никто ратных людей не тронет, добредут до Нювчима кое-как. Не сгинут. Смерть их у меня в торбе увязана. Коли увезем торбу, все уцелеют!

    -  Да электрическая сила! - открыл глаза Середин. - А каково им будет без лекарей столько верст чесать? Давай лучше, ты пару ратников возьмешь - на случай, коли отбиваться потребуется. А я с ранеными поеду.

    -  В грамоте моей, что в Дюн-Хор везу, беда земли русской заключена! - решительно ударил посохом в снег старец, и снизу, откуда-то из глубины, отозвалось гулкое тревожное эхо. - Любым путем отвезть ее надобно! Потому и прислал Сварог тебя, ведун, ко мне в помощь. Не сподручны воины простые с сими тварями без страха биться. Твоя рука, твой меч мне потребны. Вставай немедля, в седло поднимайся, пока чудища из чащоб лесных сызнова не собрались! Среча, Богиня ночи, глаза нам застить не станет, я ей жертвы на три месяца загодя принес, знаки милости получил. Вставай!

    -  Вот тебе и ква, - недовольно сплюнул Олег, однако встал. - Может, ты хоть скажешь, что случилось?

    -  Не вовремя ныне лясы точить, - недовольно отрезал старец. - Опосля обо всем поведаю. Чудищ от становища увести надобно, путь оговоренный пройти. Ступай к коням своим, а я подъеду.

    -  Как тебя хоть зовут-то, начальник, - со вздохом подчинился Середин категорическому приказу.

    -  Сварославом с младенчества рекут, - кивнул старец ведуну и резко отвернулся к воинам, что обгладывали насаженные на ножи крупные куски мяса со слегка подгоревшими краями. - Православ, Макоша, сумы мои на коня навьючьте, да лошадку самую резвую заседлайте не мешкая. Покидаю я вас. И дело свое делаю, и беду увожу. Да пребудет с вами милость Хорса и покровителя вашего, могучего Перуна.

    Спустя четверть часа два всадника, ведущие в поводу заводных коней, помчались вниз по реке, разбрасывая в стороны искрящийся в лунном свете снег. Похоже, старому волхву и вправду удалось договориться с ночными богами: небо оставалось ясным, лед - без промоин и полыней, а лошади ни разу не оскользнулись, словно неслись во весь опор не по гладкому, слегка запорошенному снегом, льду, а по сухому, присыпанному песком, асфальтовому шоссе.