-  Это точно, - кивнул Середин. - Когда «зеленые» рядом, големы действуют слаженнее, ведут себя толково. А как ящеров нет - в толпу безмозглую превращаются. В общем, этих нужно выбивать первыми, как офицеров.

    -  Чем, ведун? Как я вижу, лука или самострела у тебя нет.

    -  Я это так, теоретически. - Олег присел у кострища, перевернул тлеющее с вечера толстое бревно, споро настрогал на угли лучинок, подсунул бересты, раздул. Когда над щепками заплясали радостные язычки пламени, кинул сверху еще несколько полешек.

    -  Ты чего затеял, ведун? - не понял старик.

    -  Как чего? Завтракать!

    -  Мяса вяленого по дороге пожуем.

    -  Не-ет, - замотал головой Олег, - я так не согласный. Ты что, не видишь - твари колдовские кругом?

    -  Вижу. И что?

    -  А то, что нас в любой момент убить могут, - весомо сообщил ведун, доставая половину курицы. - Представляешь: убьют раз и навсегда. А ты в последнюю минуту жизни голодный, холодный и с подошвой от ботинка во рту! Никакого удовольствия.

    -  С подошвой?

    -  Угу, - кивнул Олег, деловито натирая курицу солью с перцем. - Мясо твое вяленое по вкусу один в один получается.

    -  Жизнь любишь, ведун… - Волхв опустился на один из сосновых чурбачков, обнял посох. - Вкусно поесть, вволю поспать. Как же ты такой с тварями лесными Чернобоговыми сражаться не боишься?

    -  Боюсь, Сварослав, - признался Середин. - Ох, и боюсь. Но понимаешь, волхв… Когда на тебя оборотень идет в медвежьем облике, росту в две сажени, да с когтями железными, клыками каменными - вот тогда ты и понимаешь по-настоящему, что за прекрасная штука жизнь. И как это здорово: проспаться всласть на свежем воздухе, перекусить курочкой, в глине запеченной, да запить все водою чистой, талой, сажей не замаранной, дустом не присыпанной. В баньке попариться, пивка попить… А для чего еще жить?

    -  Странное речешь ты, ведун, - покачал головой старик. - А как же отчине своей послужить, богам родовым долг отдать?

    -  А разве обязательно делать это на голодный желудок? - рассмеялся Середин и пристроил куриную полутушку к огню. Затем привычно кинул косуху на сумки, щедро сыпанул на нее приправы, растер туда же холодные вчерашние угли, замешал, негромко нашептывая защитное заклинание.

    -  Солнце уходит, - недовольно буркнул волхв. Немного выждал, глядя на хлопоты Олега, покачал головой и добавил: - Упрям ты, ведун, однако…

    Он поднялся, взял котелок, кинул в него из котомки кусочек меда, засыпал все снегом, повесил на веревку.

    -  Ладно. Хоть горяченького напоследок попьем.

    К тому времени, когда курица «дошла», покрывшись румяной корочкой, а местами и чуток почернев, в котелке тоже закипело. Путники, наблюдая за бродящими вокруг големами, разделили и уплели мясо, запили сладкой водичкой. Затем, собрав вещи, заседлали коней.

    -  Так они нас не видят, Сварослав? - уточнил Олег, подбирая со снега так и не попавший в костер двухметровый кусок бревна.

    -  Не могут. Слово Сварога им глаза отводит.

    -  Это хорошо. - Середин глубоко вдохнул морозный воздух, поднялся на гнедую, потрепал ей гриву: - Ну как, малышка, сегодня дурить не собираешься? Сварослав, заводных забери.