Там проходила линия фронта…

Глава 4

ЛИНИЯ ФРОНТА

Газета «Южный край»:

Малороссийская армия под командованием генерала от кавалерии А. Драгомирова перешла в наступление, заняв Умань.

Опереточную Украинскую Народную Республику, возникшую в пору смуты, упразднил «Его Светлость Ясновельможный Пан Гетман Всея Украины» Павел Скоропадский.

Этот ставленник германского кайзера провозгласил не менее «самостийную та незалежную», чем УНР Украинскую державу. После отречения Вильгельма II власть в Киеве опять поменялась, доставшись Симону Петлюре, продолжившем «украинизацию», начатую Скоропадским.

Его гайдамаки в смешных синих жупанах таскались по Киеву с лестницами, снимая вывески на русском или закрашивая их…

Зато как Симон Петлюра прогибался перед немецкими оккупантами, помогая тем вывозить в рейх миллионы пудов ворованного хлеба, скота, железной руды, конопли, льна, яиц, сала и даже чернозёма!

Аппетиты этого малоросса впечатляют, ибо на картах петлюровцев Украина простирается далеко за Волгу, до Кавказских гор, занимая Саратов, Кубань и земли Всевеликого Войска Донского!

Именно гайдамаков Петлюры приходилось гонять драгомировцам, прежде чем они сразились с германскими войсками, коих в Малороссии скопилось два армейских корпуса…

Зимою в степи ох как холодно бывает.

Особенно когда задуют ветра, завоют, запуржат, весь белый свет укрывая за снежным мельтешением.

Человек без навыка легко с дороги собьётся, заплутает — и волки станут его могильщиками.

Кириллу с Кузьмичом повезло — погоды стояли холодные, но ветра не было, а с ясного неба светила луна, заливая серебром да синью унылую равнину.

Прибитые ветрами снежные намёты держали хорошо, лошади не проваливались — шагали, похрупывая мёрзлой ледянистой коркой, и две цепочки следов утягивались на север. На красный север.

Офицер с ординарцем ехали мимо редких деревень, по степи, рощицами да оврагами, подальше от недобрых глаз.

Переночевали в заброшенной овчарне, туда же и лошадей определили.

Огонь развели в печурке, протопили сухим кизяком, не оставлявшим дыма, — и согрелись, и чайку вскипятили.

Встали затемно — небо на востоке лишь надумывало сереть.

Пока Елизар Кузьмич любовно охаживал трофейный манлихер, Авинов почистил дарёный маузер с «красной девяткой» на рукояти.

— Едем, — вздохнул он. Покидать тёплое местечко не хотелось, да что ж поделаешь — служба!

— А то, — подхватился Исаев. — Это мы завсегда.

И вновь потянулись следы по стылой пороше…

Авинов усмехнулся — они то ли пересекли уже невидимую линию фронта, то ли вот-вот перейдут на ту сторону, а ни красных, ни белых не углядеть.

Память шалила, подсказывая по давнему опыту: передовая — это извилистые линии окопов с двух сторон нейтральной полосы. А тут…

Степь да степь кругом.

Развиднелось, и Кирилл взбодрился, углядев на заснеженных путях чёрные остовы сгоревших вагонов.

Стало быть, близко до заветного Поворина.

Тут же из реденького лесочка, где вроде бы и не спрячешься толком, раздался строгий голос:

— А ну стой! Кто такие?

Авинов придержал коня и крикнул:

— Свои!

— Свои дома сидят! А ну слазь!

Кирилл прочистил горло и громко сказал пароль:

— А вот мужики сказывали, снег должон пойти.

Незримый дозорный помолчал, словно в замешательстве, и выдал отзыв:

— Да куды ж без снега-то, под Новый год?

— Яд-дрёна-зелёна! — энергично выразился Исаев.