Это были простые деревенские парни, «забритые» в Белую армию по указу Корнилова.

Простодушно восторгаясь могучими механизмами, они пихали друг друга локтями да хлопали себя по бокам: «Это ж надо, а?! Видал, что деется? Танка кака-ая!»

И не было более нужды их командирам искать подходящие слова, дабы возбудить у новичков гордость за службу, — зримая мощь бронеотряда впечатлила рекрутов куда сильней любых глаголов с прилагательными.

Углядев перед собой офицера, новобранцы мигом подтянулись и стали по стойке «смирно».

— Вольно, — улыбнулся Авинов.

Делать было нечего, и Кирилл решил, хоть немного, попользоваться знаниями из будущего для себя.

Потомки много чего смертоубойного напридумывали, однако глубинные бомбы с гидростатическим взрывателем или эрэсы — ракетные снаряды для самолётов — Авинову были ни к чему.

А вот небольшое, простенькое, но весьма полезное приспособление ему выточил токарь из местной мехмастерской.

Расплатившись, Кирилл принял в руки ещё тёпленький пистолетный глушитель — толстенькую трубку с дисками-дефлекторами внутри.

ПББС, как назовут его в будущем, — «Прибор для бесшумной и беспламенной стрельбы».

Он достал свой излюбленный парабеллум, накрутил на ствол (пришлось токарю попыхтеть, нарезку изображая).

Оглянулся — никого? — и выпалил, целясь в сугроб. Пок!

Звук выстрела больше всего напоминал шорох стальной щётки по дереву. Замечательно…

В общем-то, глушители уже лет двадцать как известны, но применяются одними охотниками — джентльменство на войне всё ещё не изжило себя. Ничего, это пройдёт.

XX век преподнесёт ещё столько разнообразных мерзостей, что стошнит даже закалённого человека…

Авинов скрутил «глушак» и сунул его в карман. Пригодится в хозяйстве…

Минул день, отошла ночь.

Ближе к вечеру, когда солнце гасило малиновый накал о край заснеженной степи, подали поезд.

Блестящий чёрный паровоз тащил за собой вагон-церковь, пару замурзанных цистерн и жёлтый вагон 2-го класса.

К жёлтому-то Авинов и направился.

Исаев топал следом, смутно бурча о местном кашеваре, которому «только курей и кормить, жопорукому».

В вагоне было тепло и чисто. Войдя в своё купе — петли на двери даже не скрипнули, — Кирилл уселся на диван и словно почувствовал себя вернувшимся в далёкое детство, когда ездил к бабушке в Киев.

Надо же…

Обивка диванов цела, пол не заплёван шелухой, а створки шкафа не исписаны похабщиной на пролетарский манер.

Было тепло — титан протопили как надо, и капитан разделся, повесил китель в шкаф.

За окном, скрипя снегом, проходил машинист, щёлкая молоточком по буксам.

Издал свисток паровоз, жадно глотая влагу из водокачки.

— Эвона как… — пробормотал Кузьмич. — Будто взад возвернулись, в мир.

— И не говори… — вздохнул Авинов.

Война…

Долго это будет продолжаться — атаки и сражения, победы и разгромы?

Когда на землю русскую, истерзанную беспощадной резнёй, вернётся мир и покой? Сколько ж можно…

В соседних купе разместились человек двадцать офицеров, возвращавшихся из госпиталя, и поезд тронулся.

Покатил, набирая скорость, по голой степи, где-нигде тронутой чёрной ретушью чащ.

Прощай, Совдепия… Прощай, Поворино…

Глава 5

ТУМАН ВОЙНЫ

Газета «Русский курьер»:

Памятуя о более чем десяти тысячах русских, убитых финнами лишь за то, что те были русскими, генерал Корнилов лишил Финляндию и независимости, и автономии.