– Он повернулся к напарнику:

– Так ведь, Вань?

– Точно, – компетентно кивнул тот. – «Ауди»… – Уже «Жигули», – начал терять терпение Боцман. – Белая или бежевая машина проходила? Вам что, не сообщили?

– Так ведь погода‑то какая… – пожал плечами гаишник. – Связь ни к черту. – . так что про «Жигули» еще не сообщали. А так – вроде какие‑то машины проходили.

Но точно не знаю.

– Ну вот и приехали… Мать их так!.. – выругался Боцман.

– Да, ребята, – протянул Док. – Похоже, дело каюк – упустили мы моего Лешку Сома.

– Если он такой хитрожопый, то хрен мы его найдем, – согласился Артист. – Только время зря потеряем. В такую‑то пургу. Вон по карте дальше начинаются развилки – где его там искать?

– Он мог и просто свернуть с дороги, фары погасить и подождать, пока мы обратно по его следу проковыляем, – продолжил описание хитроумия Коперника Боцман. – Потом спокойненько продолжить путь на Москву. Я бы так и сделал.

– Ваши предложения? – снова подытожил прения Док.

– Надо в Москву ехать, – предложил Артист. – Он наверняка туда прибежит. В столице легче укрыться, да и у него там своя территория. С явками и агентами.

– Ну, его территорию мы быстро в свою переделаем, – возразил Док. – Но то, что он в Москву рвется, – это точно. Ты как, Боцман, так же поступил бы?

– А я вам что, модель Коперника, что ли? – обиделся тот. – Родной брат‑близнец?.. Ладно, ладно… Дело верное. Я бы тоже в Москву отправился.

– Значит, в путь, – решил Док. Боцман развернул «Ниву» в очередной раз и рванул по шоссе в сторону Москвы.

2

Москва Понедельник 13.00 На просторной кухне конспиративной квартиры Управления планирования специальных мероприятий в одном из старых домов в центре Москвы Константин Дмитриевич Голубков, сидя на табурете у окна, ждал, пока соберутся все члены команды Пастухова. Все было так подчеркнуто просто, неофициально, что казалось, здесь намечается не оперативное совещание секретной спецслужбы, а просто хорошие друзья решили по старой памяти посидеть на кухоньке, выпить пивка, поболтать о жизни.

Первым прибыл, как это и полагается, сам Пастухов. Поздоровавшись с Голубковым, Сергей уселся в углу у холодильника и вопросительно посмотрел на начальника.

– Не смотри на меня, – устало ответил на его немой вопрос Голубков, выглядевший явно не лучшим образом. – Чтобы мне не пришлось повторяться, давай дождемся остальных. Чувствую я, эта неделя мне будет дорого стоить… Пастух молча развел руками, мол, хозяин – барин, и уткнулся взглядом в заснеженные крыши за окном. Минуты через три подошли Трубач и Муха. Муха, как всегда, балагурил, рассказывая какую‑то очередную байку. Трубач вяло кивал головой, давая понять, что все еще слушает Олегов треп. Несмотря на то что в квартире было тепло. Трубач продолжал кутаться в дубленку и вообще, судя по всему, чувствовал себя плохо. Сквозь его черный азиатский загар пробивался нездоровый румянец. Шрамы на бритом черепе, напротив, поражали какой‑то неестественной белизной.

Увидев Трубача, Голубков расплылся в улыбке и вышел из‑за стола.

– Рад, рад видеть тебя живым, Николай… – Константин Дмитриевич крепко обнял Трубача.

Тот попытался что‑то ответить, но его согнул приступ тяжелого гулкого кашля. Голубков внимательно посмотрел на Ухова и сказал:

– Что‑то, Коля, хреново выглядишь… – Ничего, – с трудом переводя дух, ответил Трубач.