– Что‑то, Коля, хреново выглядишь… – Ничего, – с трудом переводя дух, ответил Трубач. – Это акклиматизация… Я ж из лета прямо в зиму попал.

– Я уж говорил ему – надо полечиться… – стал серьезным Муха.

– Да ерунда! Легкая простуда… – тут Трубач вновь раскашлялся. – …Вот этого подонка найдем – тогда можно и поболеть. Константин Дмитриевич, мне управление больничный оплатит?

– Оплатит, – успокоил его Голубков. – Вот прямо сейчас и оплатит. Ступай‑ка ты, Николай, и правда отдыхать.

– Нет, – возразил тот. – Я должен ему в глаза посмотреть… – Посмотришь потом, – решительно ответил Голубков. – Не забывай, что ты теперь вновь в команде. Здесь есть кому в глаза смотреть и без тебя. Сергей, объясни ему.

Пастух поднялся из своего угла.

– Он прав, Коля. Мы только‑только тебя нашли. Не хотелось бы, чтобы ты загнулся от воспаления легких. И потом, без легких на саксе ведь не слабаешь, а?

Так что отправляйся ты болеть. Это приказ.

Трубач упрямо переводил взгляд с одного на другого. Потом махнул рукой и рассмеялся:

– Ну, черти!.. Уговорили. Мне, ребята, и впрямь хреново… Я ж еще не отошел от ранений. Старик Сульхи хоть и великий лекарь, но все же не волшебник… – Ну вот и славно, – обрадовался Голубков. – Я тебя, Ухов, определю в знатный госпиталь. Там тебя подлечат. Отоспишься. Отдохнешь… – Только разрешите в самом начале все же поприсутствовать, – добавил Трубач. – Я больше вас общался с Коперником, вдруг да буду полезен.

– Согласен, – кивнул Голубков.

Тут дверь распахнулась, и на кухню ввалились Док, Боцман и Артист. Друзья прибыли в Москву еще вчера вечером, так что успели даже отдохнуть.

– Можете нас убить, но мы его упустили, – с порога сообщил Артист. – Эта сволочь идет по трупам.

– Садитесь, – строго приказал Голубков и через полминуты начал:

– Да, Коперник идет по трупам, и через сутки к ним может прибавиться еще несколько миллионов человек.

– Я так и думал, – серьезно произнес Док.

– Коперник в Москве и настроен решительно. Чтобы не быть голословным, прошу внимательно прослушать запись моего разговора с ним. Потом буду готов к обсуждению.

С этими словами Голубков включил стоящий на столе диктофон.

* * *

Запись разговора:

– Голубков на проводе… – Рад, что довелось вновь с вами поговорить, Константин Дмитриевич.

(Голос Коперника внешне спокоен, но в интонациях проскальзывает какая‑то напряженность.) – Коперник?! Хорошо, что вы, Сомин, решили сами выйти на нас. Ваши действия в Двоегорске бессмысленны… – Перестаньте, Голубков!.. Это лирика.

– Вы офицер, так имейте мужество признать свое поражение!

– Я имею мужество оставаться в живых. Вы лучше других знаете, что я уже труп. Слишком много я смогу рассказать.

– Приходите, и управление обеспечит вам безопасность.

– Ерунда!.. Ваше управление чуть не провалилось, и во многом благодаря моим стараниям.

– Однако пока в бегах вы, а не я.

– Это все лирика… Лучше перейдем к делу… Да, и не нужно затягивать разговор. Я принял меры для того, чтобы вы меня не засекли. Так что расслабьтесь, Константин Дмитриевич.

– К делу так к делу… Что вы хотите сказать?

– Вы знаете, что именно находится у меня в руках.