Я сунул рацию в карман, схватил автомат и побежал на Набережную. Следом за мной вылетели из ворот Замка две подружки - старая да малая.

Старая дергала из рук малой ее автомат и пыхтела:

- Лялечка, киска, я буду сестрой милосердия, но с оружием в руках!

- Шла бы ты домой, Пенелопа! - вдруг гаркнула киска.

А что? Вполне по-светски.

Но повоевать им обеим не пришлось.

Подразделение противника, которое пыталось форсировать реку, встретило сокрушительный отпор с фронта и почти одновременно с тыла, где ударил по нему засадный полк полковника Василевича.

Те из бандитов, что не пали под огнем, бросились в воду и, спасаясь, поплыли по течению. Но это им мало помогло. Фронт мы держали на большом протяжении, поэтому их легко вылавливали и вытаскивали на берег. А то и не вылавливали. И не вытаскивали. Чтоб их больше не было. Уж профессор Кусакин, со своей винтовкой, наверняка брезговал.

Ну вот вроде и все. Майор со взводом поехал в Куровское, забрать паханов и доставить в город. Василевич расквартировался в Заречье. А я с Пилипюком и, конечно, с увязавшейся Лялькой отправился в терем, за Губернатором.

Дорогой Лялька с хохлом все хвастались, как ловко мы победили. Я же тяжело думал о том, что победа эта - временная. Вот-вот должны нагрянуть каратели из Центра. Я, честно говоря, в своих первых планах рассчитывал столкнуть на подходе к городу правительственные войска с бандитскими. Не получилось: одни запоздали, другие на нас раньше пошли. А, впрочем, любой расклад закономерен. По принципу: сделал - отвечай.

Пилипюк тормознул машину в виду распахнутых теремных ворот.

- Останешься в машине, - приказал я Ляльке.

А Пилипюк дальше пошел - заставил ее надеть бронежилет.

Мы выбрались из машины.

Шумели сосны, скрипела створка ворот, каркала на ней черная ворона. Пилипюк замахнулся на нее, она тяжело свалилась со створки и от самой земли взмыла на ближнюю сосну. Но, однако, заткнулась.

Тут же загремели в тереме выстрелы.

Мы рванули в ворота.

Навстречу нам выскочил на балкон охранник, вскричал: "Серый!" и вскинул автомат. Кто-то метнулся из-за моей спины и принял очередь на себя. Пилипюк коротко ударил по балкону- парень выронил оружие и, перегнувшись, повис на ограждении. С головы его капало.

Я поднял Ляльку на руки. Она дышала. Но трудно, прерывисто.

Отнес ее в машину, положил на заднее сиденье. Пилипюк сунулся в окно:

- Контузия, - сказал, - ударило и все. Жилет самый гарный. Ось нашатырь.

Лялька завертела головой, стала отталкивать мою руку с флаконом, чихнула, открыла глаза. Чистые и ясные, как весеннее небо после дождя.

- Теперь я должен на тебе жениться, - сказал я удрученно.- Ты кучу детей нарожаешь.

- Что я - матрешка? - слабо улыбнулась. - Помоги броник снять.

Стала расстегивать на груди свою прекрасную "белую ночь".

- Ну вот, - проворчала, - накаркала Юлька, - все декольте теперь в веснушках.

Хороши веснушки...

- Лежи, - сказал я и вышел из машины.

Пилипюк почему-то давился от сдерживаемого смеха.

- Ты что? Копеечку нашел?

- Митрич, не обижайся... Як подумаю, Лялька за вас пойдет, - и заржал от души, - вона, значит, под полковником буде?

Ну ржи, хохол, хоть до отбоя. Я тебе за этот броник все, что сделаешь, прощу. И все, что пожелаешь, сделаю...

- Зря смеешься. Пока генералом не стану - не женюсь.

А про терем-то мы и забыли.

- Хай його бис, - угадал мою мысль Пилипюк, - подпалю с запада, и усе.

- Почему с запада?

- А ветер оттуда.

Но поджигать этот гадюшник не пришлось - вышла из терема наша Надежда: в одной руке винтовка, в другой - пистолет.

- Привет, Серый, - сказала она, как всегда ровно и спокойно. - Вот и все.

- Что там? - я кивнул на окна.