Обстановка в комнатах Эдгара была почти спартанская. Он не выносил ковров ни на стенах, ни на полах. Ничем не накрытая древесина давала приятную прохладу. Устав, он любил прилечь на тот же обитый гобеленом диван, который стоял у них в Дэмоне и затем совершил переезд сюда вместе с ними. На стенах ничего не было. Единственная фотография в рамке стояла на кофейном столике из клена: Нил, Джун и Эдгар, которому уже далеко за пятьдесят — старый мальчик с седыми локонами и рукой, поднятой по-детски вверх. В книжных шкафах и на стеллажах, которые шли вдоль стен, плотно аккуратными рядами стояли книги и лежали газеты. Безупречно заправленная постель — завернутый край покрывала строго соответствовал краю лежавшей на нем подушки — не выдавала никаких признаков пребывания на ней человека, который в тяжелом сне то и дело ворочался и метался, комкая простыню и одеяло.

Что он думал тогда? Просыпался от тоски? Но по кому? Именно это и хотели знать люди, дошло наконец до Эдгара. Однако он не мог до конца сознаться в этом себе. Он приходил в себя и тут же ощущал какую-то преграду и стыд. Тогда Эдгар обращался к Господу, как делал это всю жизнь, когда им овладевало чувство полного одиночества. В течение многих лет… худших лет — так он думал о них, когда ему были неподвластны многие обстоятельства, — Эдгар скрывал от себя факт собственной религиозности. И тогда осознание того, что он до сих пор тайно ведет разговор с Ним, обрушивалось на Эдгара внезапно из ниоткуда. Он думал: как такое может быть? Однако это никогда не прекращалось. По одной причине. Господь слушал.

Однажды, душной южной ночью, когда страстный писк саранчи сливался в сплошной свист в ушах — ему было тогда лет пять или шесть, — на Эдгара снизошло просветление. Он понял, что там, наверху, есть Вездесущий Некто, который благожелательно воспринимает внутренние мысли Эдгара. Бог слушал его. Не всегда с восхищением и терпеливо. Временами Эдгар боролся с Богом, как Яков боролся с ангелом. Иногда в снах Эдгар видел себя и Бога, сомкнувшихся в тесных объятиях и старающихся положить друг друга на лопатки. Их бока блестели от пота. Он чувствовал жаркое дыхание Бога, сжавшего его с такой силой, что почти вся жизненная сила уходила из тела. Невероятная боль переходила в экстаз.

Сегодня, едва встав с постели, Эдгар начал продумывать план действий на день, еще один день его мирской жизни. Он вспоминал, какие на сегодня назначены встречи. Ленч с помощниками, беседы с членами комитета, звонки членам Союза фермеров в глубинке штата, прием избирателей, просивших о содействии в решении тех или иных вопросов. Вечером ему предстоит выступить на официальном обеде в Центре юридической помощи в Саут-Энде. Эдгар вот уже много лет откликался на их приглашения. Хорошие, толковые люди — ирландцы, итальянцы и мексиканцы — объединились вокруг одного приходского священника, отца Хэллорана, сухощавого и энергичного человека шестидесяти четырех лет, который работает там тридцать лет и до сих пор полон надежды. Он зажигает искру доброты в жизнях, которые без его участия оказались бы обездоленными и одинокими. Хэллоран основал этот Центр на добровольные пожертвования состоятельных прихожан. Здесь малоимущие могли получить бесплатные консультации, как им противостоять притеснениям домовладельцев, разделить имущество при разводе, помочь детям, если у тех нелады с законом.