В остальном, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь она все чаще ночует у матери – начала заниматься с Никитой математикой. Правда, в медицинском институте, куда он мечтает поступить, этот предмет не профилирующий, но при таких знаниях есть опасность, что в аттестат зрелости проскользнет тройка.

Она обнаружила в его математическом багаже такие пробелы, что, по собственному выражению, тихо «седеет»: ребенок легко разбирается в мнимых числах, но путается, деля дробь на дробь! Куда же вы, мамаша, смотрели?! «А мамаша занималась устройством личных дел!» – ехидничает внутренний голос.

Все же она с Виктором видится – их прежняя близость переросла в какой-то особый духовный контакт.

– Может, давай поженимся? – говорит он ей. – Это ничего, что мы одного роста. Ты, как я вижу, к полноте не склонна, так что на моем фоне не будешь гром-бабой выглядеть!

– Склонна я, Витечка, еще как склонна! – отмахивается она. – Непременно от тихой жизни толстеть начну!

– Я тебя все равно не брошу, у тебя характер хороший! Так они шутят. Вернее, Евгения знает, что он не шутит, но предлагает ей это без особой надежды.

Как-то Евгения бредет по городу, как обычно, вся в своих думах. Октябрь уже сеет мелкий нудный дождь. Рановато для наших краев, думает она, это в средней полосе в октябре «роща отряхает последние листы», как сказал Пушкин, а на юге еще всюду багрянец с зеленью.

На шоссе машина отчаянно сигналит кому-то – мешает проехать, что ли? Это отмечает одиночная клеточка ее сознания.

– Женя! – налетает на нее какой-то мужчина. – Сигналю тебе, сигналю!

– Роберт! – узнает она мужа Серебристой Рыбки. – Ну у тебя и глаз наметанный! Я – в плаще, под зонтом, ты – за стеклами машины, а высмотрел!

– Эту золотую головку с карими глазами я всегда узнаю, – неловко шутит он.

– Так уж из машины и заметил мои карие глаза?

– Наверное, потому, что хотел тебя встретить, вот и высматривал везде… Я звонил тебе несколько раз, но никто не поднял трубку.

– Я теперь все больше у мамы, у родного сына вместо репетитора.

– Давай зайдем в кафе, посидим, – предлагает он. – Хочется поговорить с кем-нибудь, кто… хорошо знал Юлю.

– Я так мало ее знала!

– Но поняла, кажется, больше других… Зайдем, пожалуйста!

Она смотрит в его больные, измученные глаза и соглашается. Ей и самой сейчас не очень сладко, но, может, как считает математика, минус на минус и даст заветный плюс?!

Посидеть так посидеть! И хотя в первый момент встречи Евгения почувствовала раздражение – ведь перед ней был тот человек, из-за которого Серебристая Рыбка… Но чувство справедливости взяло верх: а ты-то сама! Даже очень строгий суд всегда выслушивает обе стороны…

В ресторане они проходят в кабинку, которая задергивается тяжелой шторой. Сделав заказ, Роберт просит официанта:

– Проследите, пожалуйста, чтобы нам никто не мешал! Она ждет, что он начнет издалека, может, и несколько легкомысленно, чтобы скрыть смущение, но он, не в силах удержать болезненную гримасу, перекосившую рот, глухо говорит:

– Женя, мне плохо! Если бы ты знала, как мне плохо! Он нервно вытаскивает из кармана платок и отворачивается, как бы сморкаясь.

– Ты любила когда-нибудь?

– Я и сейчас люблю.

– Тогда ты поймешь, что значит любить. Без надежды. Женщину, которая тебя ненавидит. Ложиться с ней в постель, обнимать и чувствовать, как от отвращения содрогается ее тело!.