– Отлично.
– И если надумаю выступить против мужа, то тут же уеду жить к матери и тогда выдвину обвинения, которые вы поддержите.
– Всеми силами моей души.
– Что касается вас, Маринетта, то сохранить все в тайне, полагаю, в ваших же интересах.
– Ах, мадам! Не бойтесь.
– Впрочем, я всецело вам доверяю.
После этих слов Кастерак раскланялся с Эрминой и Маринеттой. Если бы он проявил чуть больше наблюдательности, то заметил бы, что юная девушка погрузилась в задумчивость.
Но хотя молодой человек и вырвал Вандешах из когтей Мюлара, чувства он питал отнюдь не к ней.
IV
Тем временем Семилан нервно прогуливался по улице дю Га, дожидаясь когда Сентак выйдет от следователя.
«Лишь бы его не арестовали! – говорил он себе. – Лишь бы он не польстился на медоточивые речи слуги правосудия. Как только он сделает первое признание, его уже будет не остановить. Так что я кровно заинтересован в том, чтобы он не болтал. Ах! Если бы он мог скомпрометировать только себя, мне было бы все равно. С тремястами тысячами франков в кармане я чувствую себя отлично и вполне могу претендовать на знатное происхождение. А эта маленькая индийская принцесса и правда очаровательна. Никогда еще я не чувствовал в груди смущения в присутствии дамы, которая поднимала на меня глаза».
В этот момент бандит не удержался и ухмыльнулся.
– Эх! – продолжал он. – Неужели я влюбился в этого ребенка? Семилан влюблен! Это что-то новое. Смешно! Разве у меня есть право или время на любовь? В то же время, если бы эта малышка стала моей женой, для меня это было бы ни с чем не сравнимое счастье.
Он на мгновение задумался.
– А ведь план, который я в тот день изложил Сентаку, был отнюдь не глуп, – вполголоса произнес он. Так почему бы мне его тогда не исполнить? Сентак – человек пропащий, его голова не предназначена для великих замыслов. А если на время оставить Вандешах получать хорошее воспитание, отправиться к ее отцу и рассказать все, что я знаю? Мне показалось, что это дитя бросило на меня взгляд, в котором присутствовало огромное удивление, но не было и намека на ненависть, скорее наоборот. Полно вам, господин Семилан! Вы прямо фат какой-то, слово чести!
Дойдя до этого пункта своего монолога, бандит вдруг увидел Сентака, вышедшего из дворца правосудия, и направился прямо к нему.
Саиль, сохраняя спокойствие, не заторопился ему навстречу, но когда они поравнялись, сказал: – Вы правильно поступили, решив прийти сюда и подождать меня. Мне нужно вам многое сказать.
– Ну что же, давайте побеседуем.
– Нет, только не на улице. Когда-то вы научили меня проявлять бдительность, в которой мы сейчас нуждаемся больше, чем когда-либо.
Они направились в кафе и уединились за столиком в уголке.
– Ну что? – спросил Семилан. – Что сказал следователь?
– Все, о чем он говорил, для меня было ожидаемо.
– И что же?
– Своим ответом я нанес ему поражение.
– Вы доказали свою невиновность?
– Нет, не доказал, но и вину мою установить тоже очень трудно. Напрасно жена Кадевиля выдвинула против меня это обвинение, я без труда продемонстрировал ей, что она ошибается.
– Ошибается?
– Да. Если бы я заявил, что все ее обвинения ложные, она могла бы попросить дать показания Мэн-Арди, Кастерака и других, которым наверняка поведала о своих злоключениях задолго до того, как ее супруг был арестован.
– Иными словами, то, что все так случилось, нам только на руку?
– Да, но я все равно чувствую в душе тревогу. |