|
В свете фактического господства этого постулата у еретических сект есть только две возможности: отринуть его целиком и тем самым обрушить основы морали в целом или объявить неполным и требовать возврата к источнику религиозных посланий, взывая к ригоризму «правоверных». В обоих случаях торжествует грех; этот отказ и призыв к возмездию обуславливают осуществление духовной власти, и таким образом снова правит Люцифер. Там, где царит террор, правит и власть: именно поэтому парадокс в том, что у официальных религий основным инструментом подавления является зло; именно поэтому во всем мире империи создаются лишь силой; именно поэтому проблема зла — вопрос политический, и посему само существование проблемы зла нам снова указывает на то, что в этом мире торжествует Сатана.
— Убийца или убийцы быстро справились с делом, — подытожил Пьетро. — Быстро, но весьма эффективно, следует признать. Перепуганный дож, казалось, несколько подрастерял свою обычную сдержанность. Пьетро, Эмилио Виндикати и Антонио Броцци сидели перед его светлостью в зале Коллегии. За окном по-прежнему бушевала буря, и в помещении горели все люстры. Броцци то и дело поднимал взгляд к фрескам на потолке. Доктору совершенно очевидно хотелось находиться где-нибудь в другом месте. Слишком большое напряжение вредило его сердцу. — Это невозможно, невозможно! — твердил Франческо Лоредано. Дож помотал головой и в конце концов треснул кулаком по подлокотнику трона. — Если подробности смерти Марчелло Торретоне можно было утаить от общественности, то в этом случае вся Венеция в курсе! Дело будет неизбежно представлено Большому совету, Эмилио. Вас самого и представителей Уголовного суда вызовут для дачи объяснений о ходе следствия! Вам надо подготовиться… И, кстати, я не удивлюсь, если это убийство осуществлено средь бела дня именно для того, чтобы вынудить нас включить в игру Большой совет! Мы рискуем в очередной раз оказаться в опасных водах, пробираясь между нашими маленькими секретами и общественным обсуждением! Если мы хотим продолжить тайное следствие, которое ведет Виравольта, Совет десяти и Уголовный суд должны предоставить свой вариант. Но из всего этого мне ровно никакой пользы, Эмилио! Совсем никакой! Вы поставили меня в положение, которое мне совершенно не нравится. Нам необходимы результаты, в Большом совете состоят далеко не глупцы. Они быстро почуют: что-то происходит вне их поля зрения. А что мы имеем на данный момент? — След «менуэта теней» никуда не ведет, — взял слово Пьетро. — Признаюсь, что задавался вопросом, не является ли этот Вергилий одним из эмиссаров Эмилио, но он заверяет меня в обратном. Значит, существует все же связь между убийством Марчелло, отца Каффелли и той малоприятной сценкой, к которой меня направили в доме Контарини. Если, как я полагаю, Марчелло и Каффелли были любовниками, то, вполне возможно, оба представляли реальную угрозу для того или тех, кого мы разыскиваем… Но больше всего меня тревожит, что кому-то уже известна возложенная на меня миссия! К тому же, когда я ехал на Мурано, у меня было ощущение, будто за мной следят. Священник сказал: «Враг повсюду». И если никто из нас не проболтался — простите, что вынужден рассматривать все возможности, — то, вероятно, проговорился Каффелли перед смертью или кто-то из труппы Сан-Лука, более прозорливый, чем другие… Или Лучана Сальестри, чью брошь мы нашли в этом самом театре. — Священник из Сан-Джорджо… — проговорил дож. — Боже правый! Какое несчастье для его добрых прихожан! — При таких темпах наше расследование скоро перестанет быть тайным, — продолжил Пьетро. — Я с вами согласен, ваша светлость: этот самый «некто» хочет вынудить нас действовать открыто, вызвать грандиозный скандал и поставить в затруднительное положение. |
