– Представьте себе почтальона, идущего по улице. Зрелище обыденное. А он несет в сумке на сотню тысяч фунтов брильянтов и, самое интересное, не подозревает об этом, как и любой другой. Даже получатель, нетерпеливо ждущий эти брильянты, не может рассчитывать на то, что получит их в точно определенное время, несмотря на всю саморекламу почтового ведомства. Причем, заметьте, посылки отправляются обыкновенной почтой, никакой этой чепухи с заказными или, там, специальными уведомлениями нет. Иначе это дело легко будет раскусить.

Я сказал задумчиво:

– Похоже, что вы несколько приукрашиваете картину, ну да ладно, может, у вас есть что‑нибудь на уме. Готов вам верить.

– Вы когда‑нибудь фотографировали?

Я еле сдержался, чтобы не взорваться. Этот человек был просто мастером наводить тень на плетень. Вот таким же он был и в Иоганнесбурге: и двух минут не мог говорить, не увиливая куда‑нибудь в сторону.

– Ну, случалось пару раз нажимать на кнопку, – ответил я сухо.

– Вы снимали на черно‑белую или цветную?

– И то, и другое.

Макинтош был явно удовлетворен.

– Когда вы делаете цветные снимки, – я имею в виду слайды, – то, посылая пленку в проявку, что вы получаете обратно?

Я посмотрел на миссис Смит, ища у нее сочувствия.

– Как что? Кадры со снимками. – Я помолчал и добавил. – В рамочках.

– А еще что?

– Больше ничего.

Он вытянул вверх палец.

– О нет, еще кое‑что. Вы получаете характерную желтую коробку, в которую эти штуки упакованы. Да, именно желтую. Если человек идет по улице и несет в руке такую коробку, вы посмотрите на него и скажете: "Ага, этот человек несет слайды, Кодак‑хром".

Я внутренне напрягся. Макинтош, кажется, подбирался к сути дела.

– Ну ладно, – резко сказал он. – Объясню ситуацию. Мне известно, когда отсылается посылка с брильянтами. Мне известно, куда она отсылается – есть адрес. Самое главное, я знаю, как она будет выглядеть. Вы будете ждать в определенном месте, пока не появится почтальон с желтой коробкой, содержащей неоправленных камней на сумму сто двадцать тысяч фунтов. Ваша задача состоит в том, чтобы так или иначе отнять ее у него.

– Как это вы обо всем этом узнали? – спросил я с удивлением.

– Это не я, это миссис Смит. Вся операция придумана ею. Ей пришла в голову идея, она же произвела необходимые изыскания. А как она это сделала, вас не касается.

Я посмотрел на нее с новым интересом и увидел, что у нее зеленые глаза. В них светился какой‑то огонек, а на губах мелькнула слегка ироническая усмешка, но тотчас исчезла.

– Пожалуйста, как можно меньше насилия, мистер Риарден, – серьезно сказала она.

– Да, – согласился Макинтош, – по возможности меньше. Ровно столько, чтобы без помех исчезнуть. Я не верю в насилие, знаете ли. Это вредит делу. Имейте это в виду.

– Но почтальон ведь не вручит посылку мне. Я должен буду вырвать ее у него, – возразил я.

Макинтош зловеще оскалился.

– Значит, это будет грабеж с применением насилия. В случае неудачи, вам повезет, если получите десять лет. Судьи ее Величества в таких делах поступают жестко, особенно когда речь идет о столь крупных суммах.

– Да, – протянул я задумчиво и улыбнулся ему еще более мрачно.

– Но полиции придется нелегко, – продолжал он. – Я буду поблизости, и вы сразу передадите мне камни. Через три часа их уже в этой стране не будет. Миссис Смит, дайте сведения о банке.

Она открыла папку и, достав из нее чистый бланк, протянула его мне.

– Заполните.

Это было заявление об открытии счета в одном из банков Цюриха. Миссис Смит сказала:

– Английские политики могут не любить цюрихских гномов, но по временам они бывают полезны.