Врач волновался совершенно напрасно, на что немедленно указал вежливый, корректный товарищ из главка.

– Нет никакой нужды вам отвлекаться от дел, – сказал он, выдворяя медика из палаты. – Тут нет ни нервных женщин, ни малолетних детишек, и ваше присутствие необязательно.

– Товарищ капитан, буду с вами откровенным.

– Сделайте милость.

– Ситуация сложилась некрасивая, по меньшей мере спорная, – серьезно, сочувствуя, пояснял особист, крутя в руках ручку. – На площади, выделенной вам в качестве служебного помещения, жилья то бишь, пребывает формально посторонняя гражданка. Более того, погибает. Да еще так некрасиво.

Особист сделал паузу.

– Разные мысли возникают. Не было ли самоубийство последствием насилия? Или женщина в расстройстве, не понимала значение совершаемого?

Сорокин молчал, глядя строго прямо на него, в складку меж белесыми бровями. Собеседник вздохнул, принялся писать, уже не поднимая глаз от бумаги:

– Кем вам приходится погибшая гражданка Газзаева?

– Невестой.

– Это другое дело, – кивнул тот, делая отметку. – Теперь проще объяснить, что она делала в комнате, выделенной вам под жилплощадь.

– Собирались жить вместе, семейно.

– Она знала о вашей госпитализации?

– Конечно.

– У нее был ключ от вашей комнаты?

– Ключ был, можно сказать, у всех. Уходя, я оставлял его под дверью.

– Почему так?

– Потому что брать нечего. Ценных вещей, документов, оружия в помещении не держал. Все хранилось по инструкции, в рабочем сейфе.

– Случались ли между вами ссоры?

– Да.

– Понимаю, понимаю… Не припомните, когда была последняя?

– Перед тем как я ушел на службу, в день госпитализации.

– По какому поводу?

– Это мое личное дело.

– Само собой, вы вправе не отвечать, – то ли подхватил, то ли перебил товарищ из главка, – но вы не откажетесь сообщить, куда отлучались в период с двадцати тридцати по двадцать двух часов?

– Откажусь. Но можете быть уверены, что на месте преступления меня не было.

– На чем будет основываться моя уверенность? – вежливо спросил особист.

– Много на чем, – таким же образом, чуть скрипнув зубами, ответил Сорокин. – Посмотрите хотя бы расписание, я бы не успел съездить туда и вернуться.

– Проверим, проверим… разные есть варианты, попутки, сообщники, – как бы про себя отметил тот. – Хотя нельзя не исключать…

– Что не исключать? – резче, чем следовало бы, спросил капитан.

– А вот это, товарищ Сорокин, мое дело, – ласково ответил тот, – личное. Не серчайте, Николай Николаевич, вы же понимаете, какая ситуация складывается. Я своего мнения не переменяю. Уверен, что вы в этом грязном деле совершенно ни при чем, к тому же ваши прошлые заслуги дают все основания для полного доверия. Но стечение обстоятельств, да и морально-нравственный аспект… – Он не договорил, чуть покачал головой и уже без экивоков, сухо закончил: – Считаю необходимым напомнить вам: до окончательного выяснения обстоятельств смерти Газзаевой вы должны проживать по месту прописки.

– Есть.

Часть вторая

1

Санька, еле передвигая ноги, тащился на свою любимую голубятню.